— Моро? — спросил Леже. — Он же депутат от департамента Уазы.

— А-а! Так вот это кто — знаменитый «депутат центра Моро Уазский»! — заметил Жорж.

— Да, господин Моро Уазский, — ответил Леже. — Он поработал для Июльской революции побольше вашего и в конце концов купил великолепное поместье Пуэнтель, между Прэлем и Бомоном.

— О! Рядом с тем, которым он управлял? Под боком у своего бывшего хозяина? У него вкус неважный, — заявил Жорж.

— Не говорите так громко, — заметил г-н де Ребер, — в купе находится госпожа Моро с дочерью, баронессой де Каналис, а также ее зять, бывший министр.

— Какое же он дал за дочерью приданое, чтобы выдать ее за нашего знаменитого оратора?

— Да что-то около двух миллионов, — сказал папаша Леже.

— У Моро был вкус к миллионам, — улыбаясь, сказал Жорж вполголоса, — он начал наживаться еще в Прэле…

— Ни слова больше о господине Моро! — живо воскликнул Оскар. — Мне кажется, вам уже пора бы научиться в дилижансах держать язык за зубами.

Жозеф Бридо несколько секунд всматривался в безрукого офицера, потом воскликнул:

— Вы не стали посланником, но эта ленточка свидетельствует о том, что вы вышли в люди и достигли этого благородными поступками, — мой брат и генерал Жирудо не раз упоминали о вас в своих рапортах…

— Оскар Юссон! — воскликнул Жорж. — Ну, знаете, если бы не голос, я бы вас не узнал.

— Ах, это вы так храбро вырвали виконта Жюля де Серизи из рук арабов? — спросил де Ребер. — И это вам граф предоставил место сборщика налогов в Бомоне, пока не освободится вакансия в Понтуазе?

— Да, сударь, — сказал Оскар.

— В таком случае, — сказал знаменитый художник, — окажите мне честь присутствовать на моей свадьбе, в Лиль-Адане.

— А на ком вы женитесь? — спросил Оскар.

— На мадемуазель Леже, — ответил художник, — внучке господина де Ребера. Граф де Серизи был так добр, что устроил этот брак, а я и без того уж многим обязан ему как художник. Но, перед тем как умереть, он решил заняться моим состоянием, о котором я сам и не помышлял…

— Значит, папаша Леже женился… — начал Жорж.

— На моей дочери, — ответил г-н де Ребер, — и без приданого.

— И у него были дети?

— Дочь. Этого вполне достаточно для человека, который овдовел и до того не имел детей, — ответил папаша Леже. — У меня, как и у Моро, моего компаньона, зятем будет знаменитость.

— И вы, — продолжал Жорж, обращаясь к папаше Леже уже с некоторым почтением, — вы живете по-прежнему в Лиль-Адане?

— Да, я купил Кассан.

— Ну что ж, я рад, что проезжаю именно сегодня через долину Уазы, — сказал Жорж. — Вы можете быть мне полезны, господа.

— Чем? — спросил господин Леже.

— Вот чем, — сказал Жорж. — Я служу в компании «Надежда»; эта компания только что возникла, ее устав будет утвержден королевским указом. Это учреждение предполагает через десять лет давать девушкам приданое, а старикам — пожизненные пенсии; оно намерено платить за образование детей; словом, оно берет на себя заботу о всеобщем благосостоянии…

— Верю, — сказал папаша Леже улыбаясь. — Короче говоря, вы страховой агент.

— Нег, сударь, я главный инспектор, и мне поручено подыскать по всей Франции корреспондентов и агентов; а пока я действую один, ведь найти честных агентов — дело трудное и щекотливое…

— Но как же вы лишились своих тридцати тысяч дохода? — спросил Жоржа Оскар.

— Так же, как вы лишились руки, — сухо ответил бывший кандидат в нотариусы бывшему кандидату в стряпчие.

— Вероятно, вы с помощью вашего состояния совершили какие-нибудь героические дела? — спросил Оскар с горькой насмешкой.

— Ну да, черт возьми! К несчастью, даже слишком много дел… Так что остался не у дел.

Дилижанс прибыл в Сен-Ле-Таверни, и пассажиры высадились. Пока перепрягали лошадей, Оскар восхищался тем, с какой ловкостью Пьеротен отстегивает постромки, а кучер разнуздывает пристяжных.

«Этот бедный Пьеротен, как и я, не слишком преуспел в жизни, — думал Оскар. — Жорж впал в нищету. Все остальные, с помощью спекуляций или таланта, добились успеха…»

— Мы завтракаем здесь, Пьеротен? — спросил он вслух, хлопнув старика по плечу.

— Я не кучер, — сказал Пьеротен.

— А кто же вы? — спросил полковник Юссон.

— Владелец, — ответил Пьеротен.

— Ну, не сердитесь на старых знакомых, — продолжал все тем же тоном превосходства Оскар и указал на свою мать. — Разве вы не узнаете госпожу Клапар?

Оскар познакомил свою мать с Пьеротеном, и это было тем похвальнее с его стороны, что в эту минуту г-жа Моро Уазская покинула свое место и, услышав фамилию Клапар, презрительно посмотрела на Оскара и его мать.

— Ну, сударыня, ни за что бы не узнал ни вас, ни вашего сына. Видно, в Африке солнце здорово печет?..

В той своеобразной жалости, которую Оскар испытывал к Пьеротену, сказался последний остаток его тщеславия, и он был за него еще раз наказан, хотя и довольно мягко. Вот как это произошло.

Два месяца спустя после того как Оскар обосновался в Бомоне-на-Уазе, он начал ухаживать за мадемуазель Жоржеттой Пьеротен, за которой отец давал полтораста тысяч франков приданого, и в конце зимы 1838 года женился на дочери владельца почтово-пассажирской конторы в долине Уазы.

История, происшедшая с Оскаром во время путешествия в Прэль, научила его сдержанности; вечер у Флорентины укрепил в нем честность, суровые испытания военной службы показали ему значение социальной иерархии и внушили покорность судьбе. Благоразумие и способности привели его к счастью. Перед своей смертью граф выхлопотал ему должность сборщика податей в Понтуазском округе. Покровительство г-на Моро Уазского, а также графини де Серизи и барона де Каналиса, который рано или поздно снова станет министром, сулят г-ну Юссону место главного сборщика податей, и семейство Камюзо теперь признает его за родственника.

Оскар — обыкновенный человек, мягкий, скромный и без притязаний; как и его правительство, он придерживается мудрой середины.[68]Он не вызывает ни зависти, ни презрения. Словом — это современный буржуа.

Париж, февраль 1842 года

Повесть «Первые шаги в жизни» (Un debut dans la vie), или «Молодежь», как ее сначала предполагал назвать Бальзак, написана в 1842 году; в посвящении автор указывает, что сюжет был ему предложен его сестрой Лорой де Сюрвиль.