Мы с Таном… никто друг другу. Мы не встречаемся, не испытываем взаимной симпатии. Он вообще меня ненавидит, а я… я не знаю! Не знаю, что к нему чувствую. Просто рядом с ним теряюсь. Не знаю, как себя вести и все позволяю ему на автомате.

— Да, блядь… Я бы выебал тебя, слышишь? Потому что ты хотела!

Я отшатываюсь от его слов, как от пощечины. Закрываю уши руками и разворачиваюсь, отдаляясь. Лучше идти пешком, честно, лучше пешком, чем с ним в одной машине.

Меня трясет от холода, пока шагаю. Куртка, которую Тан со злостью пихнул мне в руки, не помогает. Не согревает так сразу продрогшее уже до костей тело. Я кутаюсь плотнее и продолжаю шагать. Останавливаюсь, когда до дороги остается всего ничего. Туда идти страшно, а назад возвращаться некуда. С Таном в машину я не сяду. И ловить попутку не буду.

Меня накрывает отчаянием. Телефон я не взяла, да даже если бы он и был. Кому я буду звонить? Маме? Я даже не знаю, где нахожусь. Слезы жгут глаза, а затем и щеки. Я кутаюсь плотнее, наконец, немного согреваясь.

Позади меня рычит двигатель автомобиля. Я оборачиваюсь. Вижу, как Тан медленно приближается на машине. Он — единственный, кто может меня отсюда забрать, но я все еще не нахожу в себе силы обернуться и пойти к нему навстречу. Не после того, что он сказал. Боже, как он вообще мог обо мне такое подумать? Мысли о том, что я вела себя соответствующее, прогоняю, потому что не вела. Я его только поцеловала. Только и всего, дальше он делал то, чего я не хотела. Не хотела ведь?

Тан едет рядом некоторое время. Я иду — он медленно ведет машину. Колеса едва крутятся. Тан ждет, когда я сяду, а я злюсь. Как он мог сказать мне те слова? Как, а главное, зачем? Обхватываю себя руками и иду так несколько шагов, а затем замираю и все-таки иду к машине. Тан останавливается, и я беспрепятственно забираюсь в теплый салон. Как только оказываюсь внутри, мне кажется, что здесь все говорит о том, что тут случилось не так давно. Даже запах другой. Изменившийся, хотя это и невозможно, потому что Тан ехал с открытыми окнами.

Как только я сажусь в машину, Стас увеличивает скорость и через пару минут мы оказываемся на главной дороге. Едем к съезду, чтобы развернуться. Направляемся домой. Я упрямо молчу до тех пор, пока Тан не отвечает на звонок. Я невольно прислушиваюсь. Голоса собеседника не слышу, но говорят явно обо мне.

— Да, она в порядке. Мы уже едем домой. Дать ей трубку? На, — протягивает мне телефон.

— Да.

— Соня… — слышу голос Кима. — Ты как?

— Я…

Слезы почему-то жгут глаза. Удивительно, минуту назад я чувствовала себя сносно, мне не хотелось плакать, но стоило услышать голос Кима и представить его лицо перед собой, как захотелось разрыдаться и рассказать ему все. Поплакаться у него на плече. Почувствовать поддержку и… утешение.

— Я в порядке, — глотаю слезы вместе с застрявшим в горле комом.

Как такое рассказать? Тем более парню. Киму. Не расскажу конечно же ни за что на свете.

— Точно все хорошо?

— Точно.

— Мне приехать?

— Нет. Нет, не нужно. Мы просто… катаемся.

Не представляю, как после случившегося смотреть Киму в глаза. Мы не пара, не вместе, он мне, как брат, но отчего-то кажется, что стоит ему посмотреть на меня, как он тут же все поймет. Узнает, чем именно я занималась с Таном в машине. Я теперь вообще не знаю, как в глаза другим людям смотреть. Стефании, маме, Борису Петровичу, студентам и преподавателям. Вообще всем. Меня обволакивает стыдом, словно коконом. Хочется провалиться сквозь землю, но я упорно еду домой. Даже из машины на ходу выпрыгнуть не пытаюсь, хотя поначалу была такая мысль. Мне почему-то… неловко. Перед Таном в первую очередь, хотя… это ведь он все. Он это устроил.

— Приехали! — резюмирует, стоит автомобилю заехать на территорию дома.

Я вылетаю из машины и пулей несусь в дом. Надеюсь никого по пути не встретить, но как назло сталкиваюсь с Богданом Петровичем, который стоит прямо в холле. Конечно, пронестись просто мимо не могу. Останавливаюсь и здороваюсь. Позади слышатся шаги, и я хочу спешно ретироваться, но Богдан Петрович не позволяет.

— Подожди!

Стою, словно вкопанная и смотрю на маминого будущего мужа. Он окидывает меня внимательным взглядом. Пожалуй, даже слишком внимательным. Кажется, он обо всем сразу догадывается.

— Вы вместе приехали? — усмехается.

Чувствую, что щеки горят. Господи, надеюсь он спишет это на реакцию моего тела на перепады температур. Я всегда краснею, когда захожу с холода в тепло.

— Твоя мать уехала, — ошарашивает меня новостью. — На неделю, может быть на две.

— Куда?

Я вот только что с ней разговаривала. Сколько прошло? Час, может, два. Максимум три. На улице еще нормально не стемнело, как мы вернулись, а мама уехала? Но, куда? И почему она мне ничего не сказала?

— На отдых. Командировка немного ее подкосила, и я решил дать ей отгул. Она буквально только что уехала. Вы не видели автомобиль?

По пути сюда я вообще ничего не видела, ехала, погруженная в свои мысли, но почему-то не верю в том, что мама так просто развернулась и… уехала! Когда она приходила поговорить, она не выглядела так, словно у нее были собраны чемоданы. Да и макияжа на ней не было.

— Я могу ей позвонить?

Богдан Петрович смотрит на меня, как на идиотку. Пожимает плечами и говорит:

— Уверен, она еще не добралась до посадки и возьмет трубку.

Я взлетаю по ступенькам наверх и стоит мне добраться до телефона, как я тут же набираю маму. Она снимает трубку через несколько гудков.

— Мам, ты где?

— Я уехала, — повторяет то, что я уже слышала. — Я приходила сказать тебе, но ты внезапно убежала, и у меня не получилось попрощаться.

— Я…

— Я приеду через неделю или две. Точно пока не могу сказать.

— Хорошо, — выдавливаю из себя и глотаю обиду за то, что мама не взяла меня с собой.

Ведь могла же! Если бы она предложила, если бы только сказала! Я бы не уехала с Таном