Григорий Иванович молча взял пачку и запихнул мне ее за пазуху. К нему с угрозой шагнул мордоворот, но тот уже отошел. Я покосился на свой помятый пиджак. Потом достал пачку денег и холодно посмотрел на художника.

– И что это значит?! – с угрозой спросил я.

– А то и значит! Не согласен я. Ищите себе другого придворного художника.

– Да ты понимаешь…

– Вы!!! Вы понимаете! Я, между прочим, старше тебя, мальчишка.

– Ты, – надменно буркнул я, – понимаешь, от каких денег отказываешься?! Да любой на твоем месте ухватился бы за это предложение! Уж не с твоей получкой в сотню баксов в месяц в вашем издательстве…

– Пошел вон!

– Дядя не понимает, – издевательски пропел я. – Гена, объясни дяде.

Мордоворот шагнул вперед и пинком выбил стекло. Ясно, что проделал это, управляя телохранителем, я. Альена такого никогда не сотворила бы. Именно поэтому я и перехватил управление им, когда вошел внутрь. Художник схватил лопату и отважно бросился на моего мордоворота.

– А ну вон отсюда!!! – крикнул он.

Тут совершенно неожиданно распахнулась дверь во двор и внутрь вбежали еще четверо мужчин. Все они были вооружены кто ломом, кто топором, а кто и увесистой кувалдой. И их лица отнюдь не выражали радости от нашего вида.

– Эй, мужики, – поспешно вмешался я. – Вы чего? Неприятностей хотите?! Вы знаете, кто мой отец?!

– Не знаем и знать не хотим! – заметил один из них. – Вам русским языком было велено убираться. Зачем тут все рушить?

Я, оценив силы, сплюнул.

– Ладно, пошли, Гена. – Потом обернулся к художнику. – А ты еще пожалеешь об этом. Мой отец не привык слов на ветер бросать.

– Иди, барчук, – усмехнулся художник. – Гуляй.

– Еще и обзывается, – буркнул я. Гена услужливо распахнул передо мной дверь машины, и я плюхнулся на сиденье. Рядом пристроилась Альена.

– Ну и зачем надо было там все бить? – поинтересовалась она.

– Проверял его решимость отказаться. Перед деньгами он сдержался, а перед угрозой? И потом, ему на помощь пришли соседи. Плохого человека защищать бы не бросились.

– О чем я тебе и говорила. Между прочим, он действительно мало получает, чтобы привести мастерскую в порядок.

– «Каждый получит по делам своим», – заметил я, поднимая палец. – Если он человек хороший, то внакладе не останется. Уж я об этом позабочусь.

– Какие мы благородные, – издевательски пропела Альена. – А я думала, что черти только проказничать мастера. И, кстати, если уж цитируешь, то правильно так: «воздастся каждому по делам его».

– Проказничают бесы, – буркнул я, игнорируя замечание. Тоже мне знаток святого писания. И сам знаю, как правильно. Но по-моему звучит солидней. В отместку я направил «мерседес» на газон и развеял его. Альена, не ожидавшая подобного, естественно, плюхнулась пятой точкой прямо на землю. Она ойкнула и подскочила в воздух, свирепо уставившись на меня.

– Ты!!! Ты!!!

– Ты повторяешься, – невозмутимо отозвался я. – Кстати, ты сзади испачкалась.

Альена прожгла меня сердитым взглядом, развернулась и зашагала по улице. Я догнал ее и пристроился рядом. Минут десять мы так и шагали. Потом вдруг Альена остановилась и повернулась ко мне.

– И как?

– Что как? – удивился я.

– Извиняться будешь?!

– За что? – Я сделал невинные глаза и посмотрел на нее. Альена разглядывала меня секунд пять. Потом отвернулась.

– Ты невыносим, Эзергиль!

– Знаю. Мне мой брат говорит то же самое. Кстати, какие наши дальнейшие планы?

Альена снова обернулась.

– Я думала, что планы строишь ты!

– О, рад, что ты заметила. Тогда вперед. Мне надо встретиться с Алексеем. У меня появилась одна идея. А сегодня ночью твой выход.

– Опять не спать, – вздохнула Альена.

– Привыкай, – подбодрил я ее. – В конце концов, ты же ангел.

– Рада, что ты это заметил, – едко отозвалась она.

До дома Алеши мы доехали за два часа. Все-таки почти с другого конца города добирались. Уже привычным образом пройдя сквозь двери, мы с Альеной обосновались в детской комнате. Алеши там не было. Не было и его отца. Я глянул на часы.

– Что ж, будем ждать. Наверное, его еще Ксефон развлекает.

Альена уселась на диван и посмотрела на меня.

– Ты так уверен в себе, что веришь, будто тебе удастся обмануть этого Ксефона?

Я расхохотался.

– Обмануть Ксефона?! Ой, не могу! Ксефона может обмануть кто угодно и когда угодно. Он полагается на силу. – Последнюю фразу я высказал с таким презрением, что Альена удивленно посмотрела на меня.

– Ты так не доверяешь силе?

– Я уже высказывался по этому поводу. Могу повторить еще раз: тот день, когда я прибегну к силе, будет самым…

– …несчастным днем в твоей жизни. Я помню. Но почему ты так к этому относишься?

– Потому что силой обладает любой дурак с мощными мускулами. А вот мозги… Это другое. Для меня победить только с помощью своих мозгов – это… это как…

Раздавшийся щелчок двери помешал мне высказать мое образное сравнение. Я только успел вскочить с места и оттащить Альену в угол, накрыв нас с ней мороком.

– Там может быть Ксефон. Молчи.

– А он нас не учует?

– Кто? Ксефон? Даже не смешно. Он учится совершенно плохо. А по наваждению он всегда в двойках плавал.

В комнату действительно вошел Ксефон вместе с Алешей. Ксефон подозрительно огляделся. Потом начал сканировать вокруг. Ух ты! Оказывается, он чему-то все-таки научился. Вот влипли! Сейчас он точно обнаружит нас.

– Я все равно тебе не верю! – воскликнул Алеша.

Ксефон от досады дернулся. На миг его сканирующая сила прервалась. Этого мига хватило, чтобы я ухватил ее и переправил луч над собой. Внимательней надо быть, дорогой Ксефон. Внимательней. И уж если выполняешь такую тонкую работу, то отвлекаться совсем нельзя.

Просканировав комнату, Ксефон заметно успокоился и уселся на стул.

– Чему ты не веришь? Что я хочу тебе помочь?

– Да! Ты сам сказал, что ты тоже черт!

– Ну и что? Хотя в принципе ты прав. – Ксефон скривился. – Мне плевать на тебя. Я тут перед тобой шута строю вовсе не из-за твоих красивых глаз. Не с тобой я борюсь, а с Эзергилем. Он мой враг. Поэтому я и просвещаю тебя. Как я уже говорил, ты дурак. Миллион долларов! Болван. Ты мог бы потребовать и сотню. Для нас чертей все ваши деньги ерунда. На вот, держи.

Ксефон махнул рукой, и перед Алешей оказался большой чемодан, доверху забитый банкнотами. Тот с раскрытыми глазами уставился на это чудо.