Шина боролась против полнейшего мрака, который угрожал снова ею овладеть. Она задыхалась от запаха ладана, ее тошнило. Она ощущала присутствие также чего-то злобного и страшного, что подстерегало по ту сторону ее сознания, чего-то такого, что было готово схватить ее в свои цепкие объятия.

— О могучий Владыка Сатана, услышь нас! — пропел мужской голос по-французски.

— Повелитель тьмы, приди к нам! — послышался ответ.

Голоса достигли оглушительного крещендо. Сознание Шины немного просветлело, и теперь девушка более отчетливо слышала низкий резонирующий голос мужчины, который, казалось, стоял прямо над ней, в то время как ответы остальных присутствующих доносились со всех сторон.

Шина поняла, что лежит на спине. Со всех сторон ее окружало лишь зло, одно лишь зло и неизбежные беды. Она чувствовала это так же отчетливо, как зверь чувствует грозящую ему опасность.

Ей казалось, что, кроме пения, до се слуха доносится зловещее хлопанье крыльев, вероятно, черных и крючковатых, как у летучих мышей. Она снова попыталась крикнуть, но эта попытка приблизила се к той темноте, которая протягивала к ней свои кривые острые когти.

Шина начала молиться.

«Спаси меня, Господи! Спаси меня от всего этого. Убереги меня от зла. Спаси меня! О, спаси меня, всемогущий Господь!»

Слепо и бессознательно, как ребенок тянется к матери, ее напуганный разум искал символ надежды и нашел его в кресте. Девушка отчетливо видела его за веками закрытых глаз — величественный крест из света, золотой и сияющий, который с момента появления, казалось, отогнал часть темноты, вырвал ее из злобных рук, которые хотели снова ее забрать.

«Отче наш, сущий на небесах…»

Эту молитву она выучила еще ребенком; ее она повторяла всю жизнь, когда ложилась спать и когда просыпалась. Ее губы не шевелились, но она пылко молилась в душе.

«…и избавь нас от лукавого…»

Шине казалось, что она выкрикивала эти слова и теперь, как будто на ее мольбы ответили, и почувствовала, что ее тяжелые, как камень, веки немного приоткрылись.

«…Аминь. Аминь!..»

Медленно, на какое-то короткое мгновение, ее глаза открылись и снова закрылись. Шина могла видеть окружающий мир лишь долю секунды, прежде чем тяжесть снова сомкнула ей веки; она поняла, какой сверхчеловеческой задачей будет открыть глаза снова и что ей это вряд ли удастся.

За это мгновение Шина увидела достаточно, чтобы испытать ужас, непередаваемый словами. Она даже усомнилась, могло ли увиденное быть правдой. Возможно, это всего лишь сон? Но поскольку крест все еще оставался перед ее закрытыми глазами, Шина поняла, что все происходит наяву.

Она лежала, полностью обнаженная, на алтаре, накрытом черным бархатом. Тело ее белое, как алебастр, резко выделялось на черном фоне. У ее ног горели семь огромных черных свечей, и она догадывалась, хоть и не видела, что еще шесть должны стоять у головы. Над ней висело распятие, но оно было перевернуто!

Черная Месса! Черная Месса, сопровождающаяся песнопениями на латыни — теперь она поняла! Поклонниками сатаны христианские молитвы всегда читались задом наперед.

Вокруг нее на коленях стояли королева Екатерина и ее приближенные. Все они хором отвечали на восклицания священника или, точнее, чернокнижника, который находился рядом с ней.

Теперь Шина могла распознать голос королевы, услышать ее итальянский акцент и ее явное волнение.

Шина вдруг с ужасом поняла, что происходило. Они находились в башне, в загадочной башне, которую королева построила для своих чародеев и некромантов; в башне, о которой рассказывали много странных вещей.

Черная магия! Эти слова бросают в дрожь даже самого сильного мужчину; при этих словах приличные женщины закрывают уши и отворачиваются.

Шина вспомнила о том, как Мэгги рассказывала — правда, чаще всего недомолвками и намеками — о многочисленных тайных обрядах и церемониях, которые проводились в башне с ведома королевы Екатерины. В башню никого не пускали, за исключением самых близких друзей королевы. Тем не менее о происходящем там ходили самые разные слухи. Слуги рассказывали о разломанных восковых куколках, в которые были воткнуты сотни булавок, о лягушках, летучих мышах и тритонах, которых искали для своих тайных целей чернокнижники, О змеях, о кровавых жертвоприношениях и многом другом…

Шина перестала думать об этом и почувствовала, как будто невидимая рука безжалостно сдавила ей горло. Жертвоприношения! Может, именно жертвой чернокнижников она И стала? Жертвой, принесенной сатане для того, чтобы ее кровь придала дьявольскую силу тем, кто ее выпьет.

Девушка снова попыталась закричать, но с ее губ не сорвалось ни звука. Жертва, принесенная во имя чего? Весь дворец знал, зачем королева платила своим чернокнижникам и зачем посылала во все концы света за новыми, более могущественными колдунами. Екатерина желала лишь одного — уничтожить герцогиню и разрушить ее чары, при помощи которых она якобы воздействует на короля.

— Если что и убедит меня в том, что дьявола не существует, — услышала однажды Шина насмешливые слова какого-то придворного, — так это окончательная неспособность королевы повлиять на молодость и красоту герцогини, несмотря на ее бесконечные молитвы, возносимые самому Князю Тьмы!..

Тогда Шина решила, что это Лишь образное выражение, но теперь ей стало ясно, что это абсолютная правда. Королева вступила в союз с самим сатаной. Она молила его о помощи, взывала к нему с просьбой уничтожить свою соперницу, обещая Князю Мира Сего свою душу и сердце, если ей удастся использовать силы тьмы и разрушить власть герцогини над королем.

Шина вспомнила, как королева послала за ней и приказала явиться в девственно-белом платье. Как легко разгадать теперь ее план и как ловко он был осуществлен. Немудрено, что графиня пресекла все ее попытки отказаться от предложения.

С колоссальным усилием, как будто поднимая огромной тяжести груз, Шина немного приподняла веки. Сквозь ресницы она увидела облако ладана и лицо графини, которое как бы появлялось из фиолетово-зеленого тумана. Она смотрела вверх невероятно сосредоточенным взглядом, се губы были плотно и злобно сомкнуты.

«Не может быть, чтобы желание уничтожить герцогиню для нее было так же важно, как и для королевы», — подумала Шина и тут же увидела лицо королевы Екатерины. Ее глаза выражали восторг, в этом не было сомнения, губы влажные и полураскрыты, руки сжаты под подбородком, как при молитве, но настолько сильно, что костяшки пальцев даже побелели от напряжения.

— Спящая тигрица просыпается!

Шина почувствовала, что кто-то как бы сказал ей эти слова в самое ухо, и прежде чем ее веки снова опустились от изнеможения, Шина еще раз взглянула на графиню, но так и не могла понять, на чем было сосредоточено ее внимание.

Ответ немедленно явился Шине и прозвучал почти как раскат грома. Графиня молилась о том, чтобы овладеть сердцем герцога де Сальвуара, как королева молилась, чтобы обладать королем.