– Я понимаю, государь. Святыня чудотворная возле поля брани находиться должна, дабы сохранить тех, кто из сечи живым выберется.

– Я не стану отдавать тебя иным воеводам в подчинение, ибо главный долг твой: святыню древнюю в целости сохранить. За нее во первую голову сражайся, – тихо произнес Иоанн. – Ныне в Каширу направляйтесь. Коли ошиблись мы и удар главный в Коломну упрется, туда на рысях поспешай, обоз свой бросив. К началу битвы ты обязан успеть!

– Будет исполнено, государь.

– Тогда отправляйтесь!

Каждый год на берега Оки выходило в дозор до пятидесяти тысяч воинов, а потому дороги были изрядно натоптанными – не заблудишься. Правда, путь, на который свернула полусотня Басарги, был не самым важным. Проселок, трактом назвать язык не поворачивался, но конница без труда шла по нему по три всадника в ряд, а возки ровно покачивались на пологих холмиках колеи, а не прыгали по часто выпирающим корням, как это случалось на лесных проездах возле Ваги. На глазок от Столбовой деревни до Каширы было дня три пути – однако подьячий помнил, что через три дня туда же могли подойти и татары, и спешил, чтобы не опоздать к началу битвы.

Впереди их ожидало сражение, равного которому не знала русская земля, а поля по сторонам от дороги изумляли своей полной безмятежностью. Большая их часть была уже распахана, а оставленные отдохнуть зеленели сочной молодой травой, красовались россыпями первых весенних цветов. На разбросанных тут и там дворах мычали коровы и блеяли овцы, в домах были открыты нараспашку окна и двери, чтобы избы проветрились после долгой зимы, просохли, пропитались весенним ароматом…

Ночь застигла путников на краю просторного ровного луга, явно не знавшего сохи уже несколько лет, – на земле не сохранилось ни борозды, ни комка. Вдоль кустарника успела подняться крапива, а дальше расстилался ковер молодого конского щавеля – куда холопы и пустили на выпас лошадей.

С рассветом обоз втянулся в плотный осинник, через час выбрался на очередное пастбище, прополз по краю, нырнул в очередной лесок, вынырнул на поле.

Басарга с побратимами скакал впереди – Илья Булданин бывал уже на Оке на службе и вот-вот обещался указать знакомые места. С боярами скакали несколько холопов – но большая часть держались возле отставшего обоза, так что сейчас бояре были, вроде бы передовым дозором для своих собственных слуг.

– Кто это там? – вскинул руку Тимофей Заболоцкий. Впереди, в полуверсте, скакали навстречу до полусотни темных всадников. – На татар как будто похожи. Халаты одни, да все черные, некрашенные.

– Может, касимовские? – предположил боярин Булданин. – Или казанские. Мало ли татар в полках наших служилых? Чужим тут взяться неоткуда…

От этих слов Басарга испытал неприятный холодок, оглянулся и перекинул щит с крупа коня на переднюю луку седла.

– Ты так полагаешь? – Тимофей Заболоцкий последовал его примеру.

– Да откуда тут? – мотнул головой малорослый Илья, но тоже потянулся за щитом.

Полусотня и дозор стремительно сближались.

Подьячий оценил мисюрки и шлемы на головах многих татар, кольчугу самого первого, копья в руках всех воинов… Кто же в тылу на переходе все это на себе таскает? Все тяжелое и неудобное позади на телегах али лошадях заводных везут!

– Вот, черт! – Басарга подхватил щит в руку и выдернул саблю, дав шпоры коню.

Крымчаки заулюлюкали и тоже стали разгонять коней, опуская пики.

– Ур-ра-а!!! – подбодрили себя громким кличем бояре и с ходу врезались в татарскую лаву.

Басурмане скакали не строем, рыхло, а потому никого из них в сшибке опрокинуть не удалось. Направленные в грудь пики подьячий поймал на щит – который хрустнул, разваливаясь, – толкнул вверх, рубанул левого крымчака поперек ребер, отбил вверх еще одну пику, однако ответить на этот раз не успел – слишком быстро пролетел мимо врага. Выхватывая косарь, увидел изумленные глаза какого-то безусого мальчишки. Тот, несясь чуть не в хвосте полусотни, явно не ожидал, что перед ним вдруг вырастет русский ратник. Взмах сабли снес бестолковую голову – Басарга тут же откинулся, пропуская над собой еще один сверкающий наконечник, подрубил у плеча держащую пику руку – и конь вынес его на открытое поле.

Боярин развернулся, осматриваясь. Мимолетная схватка проредила татарскую полусотню человек на десять, а русский отряд уменьшился вдвое. В седлах остались только он, могучий Тимофей Заболоцкий да двое его холопов. Татары тоже разворачивались, чтобы добить нескольких смельчаков.

– Кажется, пора и нам живот свой за державу отдать. – Басарга спрятал саблю, подхватил с земли татарскую пику, стряхнул с нее еще дрожащую руку в стеганом рукаве, пустил коня вскачь. Страха не было. Только ярость. И понимание – настал и его час.

– Ал-ла, ал-ла! – Летящий на него всадник почти целиком спрятался за щит, метясь копьем в живот. Боярину закрываться было нечем. Пришлось натянуть поводья и опустить свою пику вниз, чтобы поддернуть ее, когда вражеское оружие окажется сверху. Древки перехлестнулись, вырываясь из рук всадников, – и Басарга еще успел с разворота вогнать косарь татарину в спину.

Но теперь он потерял скорость, и басурмане навалились на подьячего сразу с нескольких сторон. Копье, шедшее в бок слева, успел отпихнуть подоспевший побратим, от правого боярин отмахнулся саблей сам – но что это меняло? Пика длиннее, и саблей до ее владельца не достать. Татарин замахнулся для нового, сильного и быстрого смертельного укола… И его голова разлетелась в брызги. Басурманин рухнул, рядом упал еще один, вылетел из седла тот, что нападал на Тимофея Заболоцкого.

Крымчаки все разом повернулись на звук залпа. Там из белого порохового дыма вышли трое мальчишек, вскинули пищали…

Залп!

Еще трое оказавшихся близко к Басарге басурман повалились из седел, а мальчишки опять вышли из нового дымного облака, вскинули оружие. Сзади холопы торопливо волокли каждый по две-три пищали.

Залп!

Уцелевшие крымчаки дали шпоры коням и помчались прочь. Один на ходу попытался рубануть подьячего – но тот отмахнулся и тут же ответил хлестким ударом острого клинка по бедру другого татарина. Первый, увы, успел проскакать дальше.

Залп!

Еще трое басурман вылетели из своих седел.

– Илья!!! – Боярин Заболоцкий спрыгнул на землю, упал на колени возле побратима. Тот хлопал глазами и клокотал идущей горлом кровью.

– Жив? – спешился рядом Басарга. – Слава богу! Раз жив, оклемается. Можешь быть уверен. Понесли его к телегам.

Холопы быстро прошли по полю, ловя бесхозных коней, добивая раненых врагов и забирая их оружие. Своих раненых и погибших они уложили на телеги и, погоняя лошадей, помчались в обратном направлении. Все отлично понимали, что полусотня – это всего лишь передовой татарский дозор. Сейчас уцелевшие обернутся до своих, расскажут о стычке – и на расправу с маленьким отрядом будут высланы вперед уже две, а то и три сотни. Верховые обоз всяко догонят, как ни спеши. На рысях всадник втрое быстрее самой шустрой повозки мчится.