для строительства, а днем гигант сооружал из них стену. Боги были потрясены силой и умениями и каменщика, и жеребца, не говоря уж о том, как быстро продвигалось строительство. Лето становилось все ближе и ближе, и боги все больше волновались, поскольку невозможное превращалось в возможное: каменщик был близок к тому, чтобы закончить работу вовремя, а они - к тому, чтобы потерять Фрейю, луну и солнце.

Когда до лета оставалось всего три дня, стена была такой прочной и высокой, что оказалась бы неприступной для любых врагов Асгарда. Строительство было не завершено, но только формально. Боги пришли в ужас и заговорили о том, чтобы нарушить свои клятвы каменщику-великану и убить его, пока он не закончил работу. Но Тор был на востоке, сражаясь с другими гигантами, так что лучшего истребителя великанов рядом не было.

Хотя винить в создавшемся положении можно было всех богов, ибо все они принесли одну и ту же клятву, небесные существа сделали именно то, что часто делают люди в подобной ситуации: они нашли козла отпущения, вспомнив, что Локи выступал в пользу великана. Поэтому, решили они в коллективной панике, он один ответственен за эту ужасную ловушку, в которую они попали. Боги собрались предать Локи смерти.

Но, как всегда, хитрый Локи пообещал, что сможет превратить эту отчаянную ситуацию в победу богов, хотя и заплатив за это высокую для себя цену, пусть только его оставят в живых. Боги согласились и отпустили его с условием, что он приложит все силы, чтобы выполнить свое обещание.

Наступила ночь. Великан и его жеребец в последний раз отправились за камнями, чтобы построить ворота в стене. Сразу за пределами Асгарда, когда они проходили через лес, на тропинке появилась кобыла, которая призывно заржала. Показавшись жеребцу, она тут же исчезла в лесу. Возбужденный конь порвал удила и убежал в лес, преследуя ее. Разъяренный гигант бросился за ними, но догнать не смог. Вскоре он и совсем потерял следы лошадей.

К рассвету потерянную ночь работы уже было не возместить. Великан осмотрел дыру в стене, где должны были быть ворота, и понял, что к сроку ему работу не закончить. Он впал в убийственную ярость и заревел так, что задрожала земля. Каменщик уже был готов разрушить стену, которую так старательно сооружал в течение последних нескольких месяцев, и перебить всех внутри, до кого только сумеет дотянуться руками, как появился вернувшийся с востока Тор. Бог грома не терял времени, поднял свой молот и отплатил гиганту той монетой, которая ему теперь причиталась. Первый же удар вдребезги разбил великану череп, и отправился он в глубины Нифльхеля.

Тем временем внутри Локи уже зрел жеребенок, которого бог хитрости произвел на свет в положенный срок. Серая и восьминогая лошадка выросла в самого прекрасного и быстрого жеребца во всем космосе. Его назвали Слейпнир («Скользящий»), и он верно возил Одина по всей Вселенной во время его бесчисленных путешествий.

Глава 19

Открытие рун Одином

Словом «руна» (древнескандинаск. Runa) обозначаются буквы древнего германского алфавита (алфавитов). Но также оно обозначало и «тайну»350. Руны были не просто буквами; они представляли собой символическую оболочку некоторых самых мощных сил космоса. Даже само их написание могло стать, в сущности, магическим актом, вследствие чего стоящие за символами силы осуществляли то, что было написано. Таким образом, знание рун придавало тому, кто им обладал, огромную силу.

Скандинавы верили, что первоначально руны открыл Один, который потом дал знания о них нескольким избранным из числа людей.

История открытия рун - один из самых распространенных из всех мифов, который дошел до нас со времен эпохи викингов. Главная его версия описана в стихах 138-141 песни «Речи Высокого» (Havamal) из «Старшей Эдды», в разделе, который слабо связан с первой частью песни (перечисление мудростей) и явно принадлежит к другой песне (стихи 138-164), попавшей в тот же список, возможно, сделанный позже. Сцена, описанная в этих стихах, повлияла на изображение распятия Христа в захваченной викингами Англии, на Шетландских островах и в других местах. В песнях тех мест есть строки, которые практически дословно повторяют строки из этой части «Речей Высокого»351.

Таким образом, мы можем быть уверены, что этот миф не просто дошел до нас из эпохи викингов, но и сама формулировка соответствующих строф из «Речи Высокого» основывается на дохристианской религиозной поэзии. Эти стихи были достаточно широко распространены в мире викингов.

Суровое испытание, выпавшее Одину в этом мифе, часто интерпретируют как обряд инициации шамана352. Хотя это невозможно подтвердить точно из-за отсутствия описаний подобных ритуалов в древнескандинавских источниках, в сцене имеются буквально все отличительные черты классического обряда посвящения, так что это предположение очень правдоподобно.

Один приносит себя в жертву

Один был готов принять на себя невыносимые страдания и боль, если это служило его бесконечной тяге к знаниям, мудрости и силе. Однажды, сидя на своем троне в Асгарде, с которого он мог видеть практически все, что происходит в космосе, Один задержал взгляд на рунах, которые норны вырезали на стволе и ветвях великого дерева, держащего Асгард на своих самых высоких ветвях. Его одолело алчное желание заполучить эту власть, позволяющую записать идею и сделать ее явной.

Когда Один прилагал свою волю к достижению цели, он не позволял никаким препятствиям вставать на своем пути, пока не получит желаемое. В данном случае он знал, что потребуется никак не меньше, чем его собственная смерть и воскрешение.

Традиционный метод принесения в жертву Одину - это одновременно подвесить человека и пронзить его копьем. Так что Один проделал это все с собой: подвесил себя на ветвях Иггдрасиля и пронзил копьем Гунгнир. Это было двойное «самопожертвование»: он не просто пожертвовал собой, но пожертвовал себя себе.

Целых девять дней и ночей Один висел на дереве, его почти мертвое тело раскачивалось на пронизывающем холодном ветру. Никто не приносил ему ни еды, ни питья. В его разуме, скорее мертвом, чем живом, сохранялась только одна мысль - руны.

Затем они, наконец, пришли к нему и заполнили его сознание. Один видел их формы, постигал их тайны и получил девять песен силы, которые позволили ему их использовать. С леденящим кровь ликующим криком он освободил себя и упал на землю. Его девятидневный пост закончился, когда он возродился к жизни, сделав глоток меда поэзии.

С того дня жизнь Одина стала походить на прорастающее семя. Одно открытие следовало за другим, одно достижение обгоняло другое. Он получил силы,