Мы оба молчим.

- Чадов, отдай хоть ключи, я в аптеку схожу.

- Не. Ты сама - лекарство.

- Чадов, ты же медик! Я куплю корвалол и глюкозу. Неужели ты думаешь, что я брошу тебя в таком состоянии.

- Если ты уйдёшь, я сдохну здесь. У меня даже от мысли сердце...- сжимает кулак у груди.

- Шантаж...

- Практика показывает, что это работает, значит, будет шантаж. Только с той разницей, что Крынский тебя обманывал, а я говорю правду. Как ты там говорила - лучше оказать помощь симулянту, чем ошибиться и не оказать тому, кто нуждается. Всё ещё в силе?

- Наверное, нет, - опуская взгляд, убираю назад упавшие на лицо волосы. - Я стала злее... равнодушнее... Я перестала верить в людей.

- А как же святой Роберт?

- Ты думаешь, я не вижу его недостатков? Вижу... Но он хотя бы ни разу не обманывал мои ожидания, - пытаюсь защитить честь мужа, и осекаюсь.

В памяти всплывает тот документ в сейфе.

Обманывал…

- Глюкоза бы не помешала. Что-то я маяки ловлю. Крыша едет. Сделай чаек, детка.

- Я сейчас...Стёпа! Глаз с него не спускать.

У Бориса нет электрического чайника, у него брутальный стальной для газовой плиты какой-то немецкой марки.

Растерянно ищу спички или зажигалку. У меня плита индукционная, с газовой я дел не имела.

Мне так необычно хозяйничать здесь. Все очень непривычно. Пальцы задерживаются на гладких деревянных ручках и дверцах. Они словно живые...

- Вот так, - неожиданно подойдя сзади, включает Борис.

Конфорка вспыхивает сама.

- Ты зачем встал?!

- Степаха голодный...

- Сядь немедленно!

Грею им ужин.

Борис со Стёпой уплетают жаренную картошку прямо со сковороды. Так аппетитно, что я без конца сглатываю слюну.

- Мама, вкусно! - уговаривает меня попробовать Стёпа.

Борис вкладывает в мои руки вилку. Подцепляю немного.

Это и правда безумно вкусно. И так вредно, кошмар просто. В нашем доме жаренная картошка - табу.

Но Стёпа счастлив... И метёт всё, что предлагает ему Чадов. И огурцы, и сало, и хлеб и даже "вонючую" кинзу! А дома Стёпа типичный малоешка, заставить есть - настоящая проблема.

Я в прострации смотрю на них в тандеме. И не понимаю, как теперь их разлучить. И перестаю понимать зачем…

После ужина, мы молча смотрим с Чадовым друг другу в глаза.

Наш с сыном мир больше не будет прежним, это ясно.

Борис дотягивается до гитары.

- “Подойти боюсь я к Юле, вдруг меня она не любит… А вдруг другого любит Юля, любит не меня?... Ведь в мечтах на двоих у меня с Юлей одна фамилия… И медлячок, чтобы ты заплакала… И пусть звучат они все…”

Забираю из его рук гитару, отставляю подальше.

- Не нравится?

- Не надо играть на моих слабостях.

- “И пусть банально и не талантливо…” Юль…

- М?

- Я тебя тоже, детка. И всё это время… И буду… Давай, еще девчонку родим? Ты обещала всё простить…

Ах, если бы было так просто всё.

Не моргая смотрю на Степу.

Стёпа, в окружении новых игрушек сидит на диване - паук, маркеры, блокнот, фонендоскоп, шприцы без игл, губная гармошка, планшет, по которому фоном идут мультики, набор отверток... Чадов готов отдать ему всё, на что тот положил глаз.

- Вот! - поднимает раскрытый блокнот Стёпа. - Если наоборот...

"Роб - Бор" - написано там кривенько.

- Роб-берт... Бор-рис... Всё наоборот!

В шоке смотрю на буквы. Действительно... всë наоборот с ними. Вообще всё! И плохое и хорошее.

Чадов сверлит меня взглядом.

- Слышал, когда двое очень любят друг друга, у них рождаются гениальные дети. Малой, а всё понимает.

- Что понимает?

- Степаха, я хороший?

- Хороший!

- Во-о-от.

- Не надо о "нём" говорить плохо! - шепчу я. - Чадов, ну, отдай телефон, пожалуйста. Я хочу сообщить мужу, что с нами всё в порядке. У нас в семье есть проблема с безопасностью сейчас. Ты отчасти в курсе и видел... Это негуманно, Борис, держать человека в неведении, где его жена и... ребёнок в такой момент.

- Мой ребёнок.

- Тише!! - бросаю взгляд на засыпающего Стëпу.

Двигаю по столу к Борису сладкий чай с мятой.

- Уверен, он пасет свою тачку и уже понимает где ты.

- Он же полицию вызовет. Начнутся разборки. Стёпа может перепугаться и расстроиться из-за вашего конфликта. Ну, зачем?

- Ну ты Степаху то совсем в нежные фиалки не записывай. У него выдержка посильнее, чем у тебя будет. Он же мужик.

- Он ещё совсем малыш, ясно! - с угрозой прищуриваюсь я.

- Ясно-ясно... - сдаваясь раскрывает ладони.

Делает усилие над собой, морщась от неприязни.

- Ладно.

Достает из пачки сигарету с зажигалкой.

- Сообщи, что ты в безопасности.

- Телефон, - требовательно тяну руку.

- При мне, на громкой. Потом сдать на базу.

Достаёт из стола.

- Ещё чего!

Вытаскиваю у него из губ сигарету, а из пальцев - зажигалку.

- Нельзя тебе.

Отворачиваясь, выхожу с кухни на веранду.

Прикурив его крепкую сигарету, разбираю пропущенные звонки.

С работы! Три пропущенных. Мой бывший зав.отделением из психосоматики... Что-то случилось.

"Мы в порядке! Позже наберу." - пишу лаконично Роберту.

Перезваниваю Ивану Алексеевичу.

- Добрый вечер...

- Юлия Юрьевна, у нас тут... Сомнения во вменяемости одной из пациенток гинекологии. Не подписывает согласие на операцию. А у нее внематочная…

Раньше, я работала на экспертизе по таким случаям, делая заключения о вменяемости.

- Оу... Чем же я могу помочь? У вас там хороших специалистов пол отделения.

- Да. Но она просит Вас лично...

Глава 32 - Мир рушится

- Юля... Юль, сядь. Чего ты мечешься?

- Ненавижу такие ситуации, - смотрю в темное окно.

- Ты не обязана ехать.

- Меня попросили о помощи. Там у женщины критическая ситуация.