– Почему мы вместе? – спросил он.

Я пожала плечами.

– Какой-то мужик в противогазе пустил газ, когда мы всей честной компанией сидели за столом. Так? – Я кивнула. – Мы можем находиться в том же доме. – Я опять кивнула. – Тогда получается, что все организовал Сигизмунд.

– Значит, дело в книге.

– Откуда ты про нее узнала? – спросил Бодряну, теперь называя меня на «ты». – Насколько понимаю, нас с тобой интересует та самая книга о ядах.

Я не знала, что книга о ядах – та, ради которой Бодряну приехал в Петербург. Спасибо, Николай, что сообщил. Я просто знала, что в Петербурге всплыла какая-то старая книга. Потом подслушала слова самого Бодряну, беседовавшего с Сигизмундом Сигизмундовичем. Хотя речь могла идти о совершенно разных книгах.

У нашей газеты масса информаторов во многих странах. Журналисты во время командировок пытаются найти новых. В газете существует специальный фонд для оплаты их труда. Более того, наш шеф собирает старинные книги и на поиск раритетов выделяет личные деньги.

Как и следовало ожидать, он хорошо пополнил коллекцию благодаря вывезенным из России раритетам. Но шеф не хочет преступать закон. Поэтому мне было в свое время поручено отыскать какого-нибудь специалиста, который бы сообщал о появляющихся на рынке ценных книгах.

Я нашла одного любопытного старичка (при помощи Анькиного папы-нефтяника, кое-кто из друзей которого в последние годы стал собирать антиквариат, ничего в нем не смысля). Шефу я не сообщала все детали получения книг, поскольку он, англичанин до мозга костей, просто их не поймет. Дедуля обеспечивал также официальные документы на вывоз, подтверждающие, что книги куплены в букинистическом магазине, не являются национальным достоянием и еще чем-то там, не позволяющим им покидать пределы России, и я их совершенно спокойно вывозила. У дедули имелась собственная крошечная лавка, работавшая еще и как клуб по интересам. У него собирались такие же древние старички, искусствоведы, просто любители старых книг, не имеющие средств на их покупку, но желающие хотя бы просто подержать фолианты в руках. Он торговал книгами и произведениями искусства. Как я поняла, для него было важно, чтобы ему понравился покупатель. И тот должен был быть истинным ценителем. Тогда он доставал то, что нужно покупателю, который понимает, что покупает, будет наслаждаться покупкой, а не оставит ее где-то пылиться. Дедуля говорил мне, что ему хватит средств, чтобы «доскрипеть до гроба», и в последние отпущенные ему годы он хочет получать удовольствие.

Не знаю, есть ли у него родственники и кому перейдет лавка со всеми богатствами. Я не могла определить его возраст, а спросить было неудобно. Могло быть семьдесят с лишним, могло быть восемьдесят, а то и больше. Он был маленьким, сухоньким, всегда растрепанным и каким-то взъерошенным, словно только что вылез из-под стола, под которым что-то искал. К тому же иногда создавалось впечатление, будто он присыпан пылью.

Дедуля занимался в основном книгами, иногда картинами, гравюрами и рисунками. Порой через него проходили какие-то предметы мебели, но из-за размеров лавки выставлять старинную мебель он не мог. Драгоценностями он не занимался.

Старичок консультировал меня при сборе различной информации, а я платила ему либо деньгами (реже всего), выделяемыми газетой или лично шефом, либо информацией, которая ему тоже требовалась. Дедуля, как правило, отказывался от денег и просил меня лучше привезти ему бутылочку настоящего шотландского виски, которую он разопьет со старинными друзьями. Я привозила. Когда он просил меня что-то выяснить в Англии или в Европе, я разбивалась в лепешку и выясняла. Он не оставался в долгу. То есть наше сотрудничество было взаимовыгодным.

У шефа имеется доступ к владельцам аукционной фирмы «Кристи», которая торгует преимущественно произведениями искусства, и мы несколько раз смогли ответить на весьма специфические дедушкины вопросы. Самого шефа интересовали только старинные книги, но среди его друзей есть и коллекционеры полотен старых мастеров. Когда на всемирно известном аукционе в Лондоне всплыли рисунки одного знаменитого русского художника, которые вроде бы должны были храниться в одном не менее знаменитом музее в России, шеф по просьбе одного своего друга, очень любящего этого художника, отправил меня за консультацией к дедушке. Мне также было поручено заодно писать в «Зарубежный репортер» статьи о скандале в России: эксперты нашли в запасниках такие же рисунки, какие выставлялись на аукционе, и признали их подделками. То есть кто-то, воспользовавшись бардаком в хранилище, подменил оригиналы. Завели уголовное дело, допрашивали сотрудников, стали проверять, что еще исчезло. Исчезло многое, но меня на тот момент больше всего интересовали рисунки.

Дедушка был ходячей энциклопедией и мог поведать историю рисунков и посоветовать, покупать их другу шефа или не стоит связываться.

– Деточка, – сказал мне старик, – рисунки, которые сперли и которые теперь всплыли на вашем аукционе, – тоже копии, только очень хорошего качества. Был у нас мастер… Столько копий сделал! Талантливейший человек, но спился. Давно уже в земле сырой лежит, а я вот скриплю… Так вот, деточка, я сам, лично, продал оригиналы одному американскому коллекционеру еще лет двадцать назад. Он до сих пор жив и иногда ко мне обращается. Мы с ним с советских времен знакомы! Как раз недавно он мне звонил, и мы вместе посмеялись, вспоминая те далекие времена. А в музее, значит, лежали копии копий… Но чего вы хотите при таком бардаке в стране? Если в советские времена удавалось вывезти ценности, то что говорить про нынешние? Или вспомним девяностые годы прошлого века… А благодаря мне оригиналы все эти годы приносили радость понимающему человеку, а не пылились в запасниках!

Еще до моей поездки в Париж дедушка позвонил и сообщил, что при ремонте одного из старых зданий в центре Петербурга был обнаружен тайник. Тайник явно женский, потому что там лежали женские вещи (дедуля не уточнил, какие именно, вероятно, сам не знал, вообще-то женские вещи его не интересуют ни в каком качестве) и старинная книга на латыни, на полях которой даже сделаны пометки явно женским почерком. Дедушка собирался выяснить (если удастся), когда, где и каким образом это все будет продаваться, и сообщить дополнительно. Только мне следовало планировать поездку в Петербург примерно на месяц. Обычно я приезжаю в Россию как раз на такой срок, набираю максимум информации, а потом строчу в «Зарубежный репортер». Конечно, стараюсь подгадать поездку под какое-то событие, чтобы слать репортажи и с него.

На сей раз «событием» была информация дедушки. Не стал бы он мне звонить просто так… Более того, мне показалось, что дедушка сильно обеспокоен и очень хочет, чтобы я приехала. Вот только зачем?

Книга заинтересовала шефа как коллекционера, и он велел связаться с ним после того, как я точно выясню, что за книга всплыла в Санкт-Петербурге, и стартовую цену. Тогда он решит, стоит ли за книгу торговаться и сколько максимально предлагать.

Насколько я поняла из телефонного разговора с дедушкой, сам он обнаруженную в тайнике книгу в руках не держал, но хотел бы. Вообще дедушка никогда ничего не говорил прямо. Он страшно любил тайны, а более всего – старые тайны…