Гонец ждал. Эгерт долго разглядывал его усталое хмурое лицо, сведённые на переносице брови и тяжёлые складки в уголках рта. Гонец знал о содержании письма. Гонец тоже был сплошной упрёк.

Эгерт вздохнул. Запрокинул голову, прислушался к себе — нет. Ни стыда, ни волнения — только тупая горечь. Жаль всё-таки Яста… Хотя чем он лучше других?!

Гонец всё ещё ждал — не решаясь открыто проявить нетерпение.

— Я помню о своём долге, — медленно проговорил Эгерт. — И явлюсь в гарнизон так скоро, — он криво усмехнулся, — как только позволят мне… дела необычайной важности.

В дверях громко икнул сонный лакей. Пожилой лейтенант глядел на Эгерта в упор, глаза его сверлили насквозь и требовали к ответу.

— Необычайной важности, — повторил Солль равнодушно.

В окне билась, жужжа, весенняя муха.

* * *

Визит матери в библиотеку ненадолго выбил Луара из колеи — но только ненадолго. Он понемногу учился управлять своими мыслями; на некоторые из них был наложен запрет, и Луар не сразу, но научился ему подчиняться. Думать следовало о важном; самым важным был медальон и связанная с ним история.

Кроме книги декана Луаяна, копию которой Луар счёл себя в праве присвоить, в библиотеке обнаружился ещё один важный источник — «О прорицаниях», книга старинного мага с труднопроизносимым именем. На жёлтых страницах её Луар нашёл имена большинства известных прорицателей с описанием их деяний. Все они без исключения были магами — более или менее великими; это как бы подразумевалось само собой и не требовало дополнительных объяснений. Луар, как ни старался, так и не смог найти в перечне прорицателей своего собрата не-мага; сбитый с толку, он покусал губы и решил отложить эту неясность на потом. Что до Амулета, то автор тяжёлого тома не объяснил его назначение — он просто упомянул несколько раз, что медальон есть необходимая принадлежность Прорицателя.

Имени последнего прорицателя — Орвина — в старой книге вообще не было; зато о нём много и тепло писал декан Луаян. Луар пробежал глазами раздел об Орвине, задержавшись только в одном месте — месте его гибели.

«Свидетелями гибели прорицателя Орвина, — писал декан Луаян, оказались два великих мага того времени — Ларт Легиар и Бальтазарр Эст. Впоследствии оба хранили молчание о произошедшем — только по косвенным оговоркам стало известно, что Орвин пошёл на дерзость: он попытался использовать Амулет для перехода в Преддверие Мира, где происходило в тот момент событие, названное потом „Отречением Привратника“… Попытка Орвина окончилась трагически — он погиб, оставив Амулет тому, кто явится на смену…» У Луара забегали по спине мурашки. Он невольно ощутил свою связь с тёмными, неясными и пугающими вещами и событиями — Преддверие Мира… Звучит страшновато. Но главное — Орвин «попытался использовать Амулет для перехода в…» Каким образом «попытался»? В чём его дерзость? Что такое «Отречение Привратника»?

Привычным уже движением он поймал в ладонь покоившийся на груди Амулет. Эта вещь пришла из глубины веков, это ниточка, которая тянется от героев и магов со звучными именами к нему, Луару, который пока что беспомощный щенок…

Он стиснул зубы. Есть время; посмотрим.

За несколько визитов он перерыл всё, что было в библиотеке о магах и прорицателях (не так уж много, если учесть, что основная «магическая» литература хранилась в кабинете декана, куда Луару путь был заказан). В работе Луаяна он просмотрел пока лишь главу об Орвине — потому только, что в других книгах о нём не было ни слова. Затем, по-хозяйски прихватив дедово наследство — книгу — отправился домой, дабы запереться в комнате и без спешки получить ответы на свои вопросы.

По дороге ему встретилась Танталь. Это было весьма неудачно — он напряжённо размышлял и боялся утратить с таким трудом найденную нить; он нёс память о прочитанном, будто полный до краёв сосуд, который так легко расплескать. Конечно, взбалмошная девчонка не желала ничего этого понимать. Впрочем, она скоро отстала, и Луар ощутил одновременно облегчение и смутное чувство утраты.

Добравшись до гостиницы, он задвинул до отказа засов на двери, сел под окном и принялся за чтение.

«О Первом Прорицателе». Следующая глава — «Старец Лаш, великий и безумный».

Луар почувствовал, как по спине его бродит холодный сквозняк. Жёсткая ткань капюшона… Тайна, трепещущая, как пламя на ветру. Тайна… Лаш… Фагирра…

Он закрыл глаза. Отдалённое пение, глухое, заунывное, ритуальное… Терпкий запах ароматического дыма. Пронизывающий звук, тоскливый и мощный, как вопль древнего чудовища…

Текст давался трудно — мешали постоянные ссылки на книги, которых он не читал, и воспоминания людей, о которых он не знал ничего. Декан Луаян кропотливо собирал воедино историю тысячелетней давности — по кусочкам, по черепкам, то и дело оговаривая возможность ошибки: «такой-то говорил там-то и там-то на странице такой-то, но, возможно, он ошибался по таким-то и таким-то причинам».

Правой рукой Луар измерил толщину тома — и только сейчас осознал, какого труда стоила декану эта книга. Если каждая глава добывалась так же трудно — тысячи перечитанных фолиантов, чьи-то случайные записи, чьи-то рассказы…

«…Как видим, Лаш был действительно могучим магом; звезда его сияла тысячу лет назад — но то была столь мощная звезда, что свет её жив и поныне. С достаточной долей вероятности можно утверждать, что он был близким соратником, возможно, и другом легендарному первому Прорицателю… Об этом говорят нам столь уважаемые исследователи, как…» — Луар пропустил долгую и подробную ссылку. «…Во всяком случае, Первый Прорицатель и Лаш однозначно были современниками и почти ровесниками; во второй половине их жизни отношения между ними обострились, о чём можно судить хотя бы по…» — Луар потёр глаза. «…События жизни столь неоднозначной личности, как Старец Лаш…» Луар просмотрел длинную таблицу с приблизительными датами и новыми бесконечными упоминаниями незнакомых имён. «Однако основным деянием Старца Лаш стало нечто, послужившее впоследствии основанию так называемого…» — сердце Луара бешено забилось, он закрыл страницу ладонью и некоторое время тупо смотрел в окно.

«…основанию так называемого Ордена Лаш, или Ордена Священного Привидения Лаш. Вероятно, после смерти своей, случившейся при крайне тёмных обстоятельствах, Старец, к тому времени, увы, обезумевший, ещё неоднократно являлся кому-то из учеников в виде призрака, привидения; существует предание, что именно в этом виде он передал последователям некую тайну, ставшую фундаментом Ордена…» Луара трясло. Чтобы сдержать дрожь, он крепко обхватил руками плечи; за окном смеркалось, и он поспешно засветил светильник, боясь почему-то наступления темноты.

Орден Лаш. Два проклинаемых слова; для него, Луара, это должно означать нечто большее, нежели просто клеймо на своре фанатиков. Отец его, Фагирра, ведом был какой-то могучей идеей — не самоубийством же был тот чудовищный шаг с разорением могилы Чёрного Мора… Впрочем, насколько Луар мог понимать, на этот шаг Орден толкнул не Фагирра, второй человек после Магистра, а именно сам Магистр; возможно, Фагирра был против… Возможно, озлевшая людская молва напрасно опорочила имя его отца…