Ключевым моментом победы буржуазии над советским государством был август 1991 г. Ключевым моментом победы нового государства над гегемонией буржуазии стал октябрь 1993 г., - хотя до недавнего времени казалось, что в России полнейшее господство буржуазии, что т. н. реформа есть продолжение буржуазной революции. Конституция 1993 г., пообещав права буржуазии, дала реальную власть бюрократии, классу государства — анти-народному и анти-буржуазному.

В 1989–1991 гг. в стране совершилась буржуазная революция: дремавшая в обществе буржуазия (из бюрократии и рабочего класса), наиболее активная, взяла экономическую, а затем и политическую власть, широко вовлекая обещаниями рабочий класс в революцию. В 1993 г. свершилась государственно-бюрократическая революция, гегемоном в которой была бюрократия, чиновничество — с самой широкой поддержкой буржуазии, чтобы, казалось, «добить» прежнюю соввласть. Сегодня буржуазия сама видит, — и это понимание со временем будет нарастать, — насколько она оказалась обманутой. Тот факт, что на митинги протеста все больше выходят и представители бизнеса, говорит о том, что власть в стране не буржуазная. Правящий класс в стране — не буржуазия, а бюрократия. Первая забастовка чиновников будет означать начало эпохи крушения политической власти бюрократии. Власть не буржуазная, ибо изо дня в день крепнет власть мелкого бюрократа. При капитализме даже мелкий буржуа ощущает отовсюду поддержку, видит перспективы. При власти рабочего класса люди трудящиеся почувствуют, как наполняется их жизнь перспективой; не сразу, не в одночасье улучшится жизнь, но в одночасье жизнь переменится, переменится вектор социального развития.

Исторический ход не вернет власть буржуазной демократии, но задача коммунистов — вносить классовую ясность и разоблачать обман бюрократии, хамелеонски меняющей цвета с либерального на социалистический и обратно, в зависимости от сиюминутной конъюнктуры. Взаимоисключающие обещания: социальные — трудящимся, либеральные и демократические — буржуазии бюрократия будет щедро разбрасывать в течение всего оставшегося срока своего правления. Нынешняя власть, все больше превращаясь в полицейское государство, будет всячески стараться внешне быть похожим на советское государство: от брежневских славословий власти и всех прочих мерзостей казенщины до лозунга «православие — светлое будущее человечества»; но главное отличие в том, что при власти государства так никогда и не будет достигнут советский уровень социального обеспечения народа, ибо общественный продукт приходится делить еще и с третьим, эксплуататорским, классом — буржуазией, — это во-1-х, и во-2-х, совершенно без контроля со стороны народа.

Из того, что в стране живется вольготно олигархам (верхушке класса буржуазии), совершенно не следует, что буржуазия является классом правящим. Верхушкам любого класса всегда живется неплохо; это не показатель. Только ясно видя, что страна идет не в сторону развития капитализма, что буржуазия не является правящим и господствующим политическим классом, ясно понимая, что для свержения всевластия бюрократии применимо усиление коммунистической партии силой, столько же враждебной государственной полицейщине, как и сами коммунисты, — мы должны допускать для себя возможность поддержки и буржуазной оппозиции. Мы ничуть не перестаем быть коммунистами, ибо ясно видим, что блок с буржуазией допускается исключительно для совместных действий против общего врага по вектору совпадения интересов; поддержка буржуазной оппозиции нами допускается лишь постольку, поскольку она является оппозицией, а не по причине, что она правая.

Проходят времена иллюзий и надежд на доброго и мудрого президента-царя, на справедливых чиновников, православно-кротких, на неалчного меценатствующего капиталиста. Государство — это класс, и борьба с ним возможна только классовая; государство — сила тотальная, и борьба с ним возможна только тотально; именно: ударами двух классов.

Второй коренной вопрос каждой революции и всей политики — есть вопрос о собственности.

Национализация — есть превращение частной собственности в государственную, что означает отнятие собственности правящим классом в свою пользу. Любой правящий класс, прикрывая свою эксплуататорскую суть, стремится убедить общество, что действует в интересах всего общества, всей нации. Вранье центристов о том, что отнятая у олигархов собственность государством будет направлена на улучшение положения народа, необходимо пресекать и разоблачать на корню: ничего рабочие не получат. Народу, рабочему классу безразлично, как и в каких пропорциях делится собственность между двумя эксплуататорами: администрацией и буржуазией или между двумя капиталистами. Это принципиальный момент, гвоздь современного требования о собственности, и необходимо повторять еще и еще: лозунг с требованием государственной собственности при чиновничьем эксплуататорском государстве — есть лозунг не просто безмозглый и вредный, а прямо враждебный народу, т. к. дает козырь нашему врагу, врагу рабочих — бюрократии — в борьбе против другого врага — буржуазии. При этом бюрократия крепнет больше, чем слабеет буржуазия.

Нас не должна вводить в заблуждение этимология слова «национализация». Национализация не делает собственность общенациональной, общественной, народной (ибо таковых вовсе не существует), а лишь передает собственность в руки государства, — как приношения богу потребляются церковниками. Национализированная бюрократическим государством капиталистическая собственность становится настолько же национальной, насколько является таковой сама чиновничья власть.

Первым нашим стремлением должна быть перспектива создания осударства трудящихся — через выборные Советы рабочих, Учредительное собрание, массовые организации рабочих на предприятиях, единую рабочую партию, рабочий контроль над собственным производством и собственной властью. И только после этого следует выдвигать революционный лозунг об отнятии собственности у буржуазии, о возврате собственности народу, т. е. нашему государству. Национализация капиталистической собственности — есть лозунг социалистической еволюции.

При социализме, когда государство в руках рабочих, представителей трудящихся, государственное — означает наше. Сегодня государственное — это не наше, потому что само государство не наше, как и вся государственная собственность тоже не наша. Так чего же нам радоваться чужому богатству и радеть за его преумножение? Само это богатство возможно только за счет нашего обеднения и служит нашему угнетению. Нам не выгодна выгода не нашего государства.

Привычка отождествления государственного и народного наследована от прежних времен и прежней идеологии. Национализация, т. е. передача в государственную собственность — означает лишь смену эксплуататорского собственника. Перепродажа футбольных клубов никак не касается болельщиков и игроков. Для народа нет разницы, приватизируется или национализируется та или иная собственность, перейдет ли она из одного ведомства в другое или от одного капиталиста к другому. Любое из возможных сочетаний никак не зменяет эксплуататорской сущности: во всех случаях собственниками оказываемся не мы, не рабочие, не трудовые коллективы, не народ.