коричневую кляксу с торчащими ушами. — Он там что-то вынюхивал. Все дети сразу захотели его потрогать, а я ему кричала, чтобы скорее убегал.

— Думаешь, они могли его обидеть?

— Дураков много, - философски заключает именинница, пожав худенькими плечиками. — А вот это мы с папой ездили на море.

Я с интересом всматриваюсь в красочный рисунок, где на зелено-голубом фоне изображены две фигуры: длинная и тощая в черных шортах и вторая поменьше, в красном купальнике.

— А это что такое? - я указываю на странный моток чего-то цветного, зажатого в руке нарисованного Камиля.

— Это маска для ныряния. Мы с папой ныряли, чтобы посмотреть рыбок.

На пару мгновений комната исчезает, перенося меня далеко-далеко, под палящее курортное солнце. Мои ноги увязают в горячем песке, а в ушах отчетливо звучит шум волн. Неподалеку, стоя по колено в воде, загорелый темноволосый мужчина в черных плавательных шортах помогает надеть маску семилетней девочке. Порыв горячего ветра доносит до меня звуки их голосов: его спокойный и низкий, и ее - веселый и щебечущий.

Помотав головой, чтобы встряхнуть с себя внезапное наваждение, я смотрю на Карину.

— У тебя отлично получается передавать настроение. Рисуй дальше и не останавливайся.

Девочка сдержанно кивает в ответ, но блеску ее глаз видно, что моя похвала ей очень приятна. Она и правда похожа на меня: пытается выглядеть взрослее и степеннее, чем есть на самом деле, в то время как внутри ее раздирает детский восторг.

— Сейчас еще кое-что покажу. - Встав на колени, Карина с головой зарывается в коробку, набитую игрушками. — Это мне папа привозил из… Забыла откуда… Он тогда не смог взять меня с собой.

Воспользовавшись небольшой передышкой, я прислушиваюсь к звукам, доносящимся из гостиной. Не было бы рядом свидетелей, приставила бы к стене банку - настолько меня разрывает от желания узнать, о чем в этот момент говорят братья. Камиль спросил Ильдара о поставках. Означает ли это, что ему стало известно о тех неприятностях, в которые он вляпался ? И если так и есть - то, как он отреагирует? Сдается мне, Ильдар сильно сгущал краски, говоря о том, что Камиль в нем разочаруется. Он все-таки его младший брат. Меня-то при первом капризе ему попытался подсунуть в качестве успокоения. Тут думаю тоже сильно злиться не будет.

— Вот. - Под переливчатый звон колокольчиков, Карина достает из коробки венецианскую маску и демонстрирует ее мне. - Красивая, да?

— Очень, - подтверждаю я, думая, что тяжеленная карнавальная маска - довольно странный подарок для первоклассницы. - Папа в Венеции был?

— Я не помню, - досадливо морщится Карина. - Запомнила только, что он не смог меня с собой взять. Я тогда очень на него обиделась.

— Может быть у него были какие-то дела, — предполагаю я, пока мой мозг, подобно голодной пиранье обгладывает пришедшую в голову мысль о том, что Камиль вполне мог поехать в Италию с женщиной.

Бросив быстрый взгляд на дверь, я даю себе пару секунд на раздумье и решаюсь. Болтушка Карина - идеальный язык. Нужно этим воспользоваться, если уж я лишена возможности приложить к стене банку.

— А вы обычно с папой одни ездите отдыхать?

Спрашиваю и невольно прикусываю щеку изнутри. Ай-яй-яй, Дина. Как же тебе не стыдно пользоваться наивностью восьмилетнего ребенка.

— Да, - без запинки отвечает именинница, сдувая со лба кудряшки. — Мы и вдвоем хорошо проводим время. Нам никто не нужен.

— Понятно, - с улыбкой отвечаю я. Настроение по странному стечению обстоятельств снова ползет вверх.

— Но тебя бы мы могли взять, - добавляет она. — Ты добрая, умная и мне нравишься.

Вряд ли доброта входит в список главных моих добродетелей, но поправлять Карину я не решаюсь и, подмигнув ей, просто благодарю.

— Ну что, вернемся к столу? Там Галия-апа наверное что-то вкусненькое принесла.

Бережно сложив рисунки и вернув их в альбом, Карина поднимается с пола. Надо признать, что я в ее возрасте такой аккуратной не была. Моя комната больше походила на свалку.

— А вот и мы! - бодро объявляю я, переводя взгляд с Ильдара на Камиля.

Если насчет вкусненького от Галии-апа я не ошиблась и на столе появилась новая порция невиданных мной яств, включая тонко нарубленные куски мяса и подрумяненные завитки теста, то с реакцией Камиля на ошибку брата явно прогадала. Таким разгневанным я не видела его никогда. В глазах плещется угрожающий огонь, а между бровей залегла тяжелая складка, добавляющая ему минимум пару лет.

Ильдар же выглядит таким бледным и потерянным, что даже на нас не смотрит.

— Все в порядке? — осторожно интересуюсь я.

Ответом мне служат игнор и молчание. Я раздраженно скриплю зубами: тут у ребенка вообще-то день рождения. Могли бы свои разборки отложить на потом.

— Публичную порку здесь устраивать ни к чему, - буркаю я, беря за руку притихшую Карину. — У вас еще куча времени для этого будет.

Я мгновенно жалею о своих словах, потому что пышущий ледяным пламенем взгляд устремляется на меня. Прищурившись, Камиль медленно выговаривает:

— Я, так понимаю, ты тоже была в курсе?

По спине пробегает противный липкий холодок. Я ни в чем не виновата, но в эту самую секунду чувствую себя едва ли не соучастницей.

— Кам… — пытается вмешаться Ильдар. —Я Дине совсем недавно сказал и то…

— Не с тобой разговариваю, - грубо отрубает Камиль, заставляя меня вздрогнуть. Галия-апа, склонившаяся в этот момент над столом, беззвучно покидает гостиную.

— Если уж ты решил, что день рождения твоей дочки - подходящее время для разборок, отвечу «да», - чеканю я, с вызовов задрав подбородок. - С недавнего времени я знаю о проблемах, в которые попал Ильдар. Что теперь сделаешь? Уволишь? Или воспользуешься старыми проверенными методами?

Лицо Камиля багровеет.

— Ты вроде бы себя умной считаешь. Почему ума не хватило мне сказать?

Так он еще ни разу со мной разговаривал, поэтому я не сразу нахожусь с ответом и в течение нескольких секунд просто ловлю ртом воздух, борясь с ощущением того, что меня только что прилюдно унизили.

— Уверен, что мне не все стоит хранить от вас в секрете?