На судьбу Юля прекратила пенять, как только покинула кабинет префекта, унося с собой толстую папку чертежей, пестрящих печатями и размашистыми, весомыми надписями «Утвердить». Эта кипа листов заключала в себе огромное количество интересной работы и зрелую уверенность в том, что первая ступень на пути к успеху не станет последней. Юля не ошиблась: детские качели и горки, резные скамьи под тенистыми деревьями, ухоженные дворовые территории нашли одобрение и у чиновников, и у рядовых граждан. Последние с удовольствием писали благодарственные письма, первые с не меньшей прытью загружали Юлю новыми проектами (и не только городскими, но и личными). Оформление квартир, дач, офисов — предложения сыпались на Юлю градом. К ней стояли в очереди, ей обрывали телефон, ее разрывали на части, задавая одни и те же вопросы: «Когда будет готово, сдано, утверждено? Сколько еще ждать, терпеть, надеяться?» Всех интересовали Юлины мозги, Юлина хватка, Юлин профессионализм, и никому не нужна была душа. Да у нее и самой на душу эту не оставалось времени. Да и хотела ли она, чтобы оно оставалось? Работа давала девушке ощущение свободы. Свободы не материальной, хотя, конечно, полнейшую безысходность и мысли о неминуемой голодной смерти она помнила достаточно хорошо и радовалась, что в ближайшее время почва под ее ногами должна сохранять устойчивость. Но все же, все же свобода от воспоминаний, которую она наконец получила, доставляла несказанную эйфорию и одновременно внушала острый страх перед своим возможным исчезновением. Поэтому Юля и гнала ежесекундно вперед, и не отказывалась ни от каких новых предложений, и не пыталась остановиться, и не хотела делать передышку, словно боялась, что в момент первого, лишенного уже привычной озабоченности профессиональными вопросами вдоха исчезнувшая было призрачная тень профессора вновь обретет четкие очертания и поманит девушку в уже неоднократно пройденные ею дебри виртуального Массачусетса. До тех пор, пока каждое мгновение было расписано и сил хватало лишь на то, чтобы чмокнуть младенца и рухнуть в кровать, сказав несколько теплых слов маме, приехавшей к Юле и взвалившей на себя все заботы о маленькой Веронике, — до этого момента девушка могла не волноваться о том, что память снова обретет свою власть и завладеет утраченным преимуществом.

Люди, мечтающие об уютных домах с грамотно проведенной канализацией, исправной проводкой и не протекающей крышей, передавали архитектора друг другу, как переходящее знамя, снабжая Юлю наилучшими рекомендациями и изрядными суммами бумажных купюр. Правда, для того, чтобы все это получить, приходилось тратить немало сил и нервов. Получая солидные гонорары, девушка могла себе позволить раздумывать об открытии собственного бюро, и единственным, что удерживало ее от последнего шага, было осознание того, что вместе с расширением деятельности круг проблем, что взвалила она на свои плечи, увеличится многократно. Она понимала, что, с одной стороны, часть работы можно будет переложить на подчиненных, но ответственность за их действия тем не менее предстоит нести самой. Юля не умела и не хотела устраивать головомойки, требовать и скандалить, а потому и отвечать за чужие огрехи не имела никакого желания. Она готова была получить справедливый нагоняй за несвоевременно сданную работу и винить в этом только себя саму, а спрашивать с других не хотела. Потому и оставалась вольным художником. Отсутствие сотрудников и помощников, конечно же, заставляло трудиться не покладая рук, добавляло усталости и плохого настроения, но избавляло от внушительных трат на содержание персонала.

Теперь Юлиных заработков хватало не только на самое необходимое: она могла позволить себе приобретать ребенку фирменную одежду, покупать продукты не на оптовом рынке, а в элитном супермаркете, ездить не на метро, а на автомобиле не самой последней иностранной марки. Но девушка ничего этого не делала. Она копила средства и, наконец, спустя два года после рождения дочери позволила себе набрать телефонный номер, давно раздобытый в управе, и произнести будничным голосом:

— Здравствуйте. Я бы хотела купить вашу квартиру.

— …

— Вы меня не узнали? Это Юля.

— Конечно, узнал, что за глупость, — буркнул он недовольно и тут же, спохватившись, поинтересовался: — Как Ника? Как мама?

— Спасибо. Здоровы.

— Хорошо.

Дежурный вопрос, дежурный ответ. Этими фразами они обменивались раз в месяц, с тех пор как Юля встала на ноги и выразила непреклонное желание вернуть хозяину квартиры долг и оплачивать съемное жилье так, как этого требовал договор. Он звонил, они назначали встречу (всегда на нейтральной территории — к себе он не приглашал, к Юле подниматься отказывался, а она, после нескольких неудачных и довольно унизительных попыток уговорить его, просить перестала), она отдавала конверт, он передавал привет ребенку и пожилой женщине, которых ни разу не видел, коротко спрашивал о работе и уходил, чтобы ровно через тридцать дней повторить ритуал. Юля подозревала, что, возможно, он бы даже предпочел по-прежнему пользоваться услугами агентства для решения финансовых взаимоотношений с жиличкой, но, по-видимому, учитывая все случившееся, посчитал довольно глупым возвращаться к полному отсутствию каких-либо личных контактов. Хотя в ее понимании такое слово, как контакт, ни в коей мере не подходило к этим убогим пятиминутным встречам. Сначала она пыталась его понять, чувствовала некое уязвление от его невнимания, хотела потешить женское самолюбие и хоть немного удовлетворить любопытство (она не имела ни малейшего представления о том, чем он занимается, где работает и что делает). А потом это желание если и не пропало, то, во всяком случае, потеряло свою остроту, а возможность потратить на одно из необходимых ежемесячных дел не больше пяти минут у вечно спешащей и загруженной работой девушки вместо недоумения стало вызывать чувство облегчения и даже благодарности к человеку, не обременяющему ее ни долгими расспросами, ни лишней информацией. Но теперь, хотел он того или нет, Юля готова была вынудить его уделить ей гораздо больше времени, чем то, на которое он привык рассчитывать.

— Я хотела бы купить вашу квартиру, — решительно повторила она.

— Кажется, я не давал объявления о продаже, — после небольшой паузы и в некотором недоумении ответил он.

— Это правда. — Женя догадывалась, что он может это сказать, и заранее продумала ответ. — Но это не означает, что вы откажетесь.

— Не означает. Но тем не менее я откажусь. — Это прозвучало вежливо, но категорично.

Юля готовилась к бою, ей почему-то именно так и казалось: его придется уговаривать и убеждать, но она была уверена в успехе своей затеи, а потому ретиво принялась за дело:

— Я предложу хорошую цену. Вы сможете приобрести квартиру подешевле и сдавать, и еще деньги останутся и…

— Кажется, я не говорил, что нуждаюсь.

— Конечно, нет! Просто хочу, чтобы вы поняли. Я предлагаю выгодную сделку.

— Для кого?

— Для вас.

— Юля, я, кажется, не давал тебе никакого повода думать обо мне. И знаешь, что я тебе скажу? Собираясь потратить чертову уйму денег, думай прежде всего о себе!