Грегориус выстрелил с бедра. Плазменный заряд проделал в теле человека дыру диаметром в добрый десяток сантиметров. Во все стороны брызнули кровь и потроха. Часть попала на скафандр сержанта, запачкала визор. Человек выронил предмет, который сжимал в руке, и Грегориус увидел, что это книга. Черт! Он убил безоружного. Теперь с него снимут очки.

– Наверху никого, – доложил Ки. – Спускаюсь.

– В машинном отделении девочки нет. Какой-то тип попытался удрать, пришлось его пристрелить. Иду выше.

– Скорее всего она у воздушного шлюза, – проговорил сержант. – Осторожнее, ребята. – Свет погас. Автоматически включились два фонаря – на шлеме скафандра и на прицеле плазменной винтовки. В лучах фонарей клубилась пыль, проплывали шарики крови и незакрепленные предметы.

Грегориус остановился у трапа. Снизу кто-то поднимался. Сержант наклонил голову, чтобы лучше видеть.

Это была не девочка. Луч фонаря высветил гигантскую фигуру с множеством рук и шипов и с горящими глазами. Решение следовало принимать немедленно: если он выпустит плазменный заряд, то, промахнувшись по фигуре, может попасть в девочку, а если промедлит… К сержанту протянулись когтистые лапы.

Перед тем как перебраться с корабля на корабль, Грегориус прикрепил к винтовке нейродеструктор. Сержант оттолкнулся от палубы, прицелился и нажал на курок.

Утыканная шипами фигура проплыла мимо: четыре руки безвольно повисли вдоль тела, алые глаза медленно тускнеют. «Надо же! – подумал Грегориус. – Сработало. Выходит, у этой штуки есть синапсы». Заметив краем глаза какое-то движение, сержант вскинул винтовку. Это оказался капрал Ки. Вдвоем они нырнули в колодец.

«Если кто-нибудь сейчас включит поле, – подумалось сержанту, – нам крышка. Надо учесть».

– Поймал, – сообщил Реттиг. – Она пряталась в одном из саркофагов.

Грегориус и Ки миновали главную палубу и очутились на гибернационном уровне. Фигура в боевом скафандре прижимала к себе ребенка. Темно-русые волосы со светлыми прядями, темные глаза; маленькие кулачки колотят по броне Реттига…

– Она, – сказал сержант и включил передатчик. – Сэр, задание выполнено. Девочка у нас. На этот раз двое людей и Шрайк.

– Принято, – откликнулся де Сойя. – Две минуты пятнадцать секунд. Впечатляет, сержант. Возвращайтесь.

Грегориус кивнул, бросил последний взгляд на девочку, которая уже перестала вырываться, и нажал на кнопку на передней панели скафандра.

* * *

Моргнув, сержант приподнялся и увидел своих товарищей: те лежали рядом, их скафандры были подключены к фантопликатору. Грегориус понял, что де Сойя для полноты ощущений и впрямь отключил внутреннее силовое поле «Рафаила». Сержант снял шлем, вытер мокрое от пота лицо и принялся помогать Ки, который стягивал скафандр.

С де Сойей они встретились в каютке. Разумеется, эта встреча могла состояться и в виртуальной реальности тактического тренажера, однако все предпочитали обсуждать тренировки вживую.

– Все прошло гладко, – заметил де Сойя, когда они уселись за стол.

– Чересчур гладко, – пробурчал сержант. – Не думаю, что Шрайка можно завалить «жезлом смерти». И с тем парнем на палубе я облажался… У него в руке была книжка.

– Вы поступили правильно, сержант. В таких случаях лучше не рисковать.

– Значит, двое безоружных? – подал голос Ки. – Честно говоря, сомнительно. Все равно что та дюжина головорезов с пушками на третьей тренировке. По-моему, нам нужно отрабатывать сценарий с Бродягами, причем на максимальном уровне сложности.

– Не знаю, не знаю, – протянул Реттиг. – Все повернулись к нему. – Девчонка до сих пор не получила ни царапины…

– Разве? – удивился Ки. – А пятая тренировка?

– Ну да, мы ее случайно взорвали вместе с кораблем. Но вряд ли такое произойдет на самом деле… Я лично не слышал, чтобы на кораблях стоимостью в сотни миллионов марок устанавливали механизмы самоуничтожения. Чушь собачья.

Ки, Грегориус и де Сойя переглянулись между собой и пожали плечами.

– Идея действительно не блестящая, – сказал капитан, – но я запрограммировал фантопликатор на перебор всех возможных…

– Ясно, сэр, – перебил Реттиг. Его голос таил в себе угрозу, как нож в руках бандита. – Но если дело дойдет до перестрелки, у девчонки гораздо больше шансов угодить под пулю, чем выходит по программе, вот и все.

Это была самая длинная тирада за все время пребывания Реттига на борту «Рафаила».

– Правильно, – проговорил де Сойя. – На следующей тренировке я это исправлю.

Грегориус покачал головой:

– Сэр, я бы советовал забыть про фантопликатор и заняться физическими упражнениями. – Он поднял руку с хронометром (мышцы еще не отошли от скафандра, поэтому все движения были несколько замедленными). – У нас осталось всего восемь часов.

– Согласен, – поддержал Ки. – Я предпочитаю тренироваться снаружи.

– Угу, – буркнул Реттиг.

– Хорошо, – сказал де Сойя. – Но сперва поедим. Двойные рационы. Между прочим, за последнюю неделю каждый из вас потерял по двадцать фунтов.

Грегориус подался вперед:

– Сэр, можно взглянуть на карту?

Пальцы де Сойи пробежали по клавиатуре. На мониторе высветилась эллиптическая траектория, выводящая «Рафаил» к точке выхода вражеского звездолета из гиперпространства. Эта точка мерцала красным.

– Проведем еще одну тренировку, уже без фантопликатора, потом пару часов поспим, проверим оборудование и будем ждать. – Капитан взглянул на свой хронометр, хотя монитор показывал и корабельное время, и расчетное время перехвата. – Если не случится ничего непредвиденного, девочка окажется у нас через семь часов сорок минут. И мы сразу отправимся на Пасем.

– Сэр, – проговорил Грегориус.

– Да, сержант?

– Прошу прощения, сэр, но в этой долбаной вселенной, которую состряпал Господь Бог, обязательно случается что-нибудь непредвиденное.

– Итак, – произнес я, – какой у тебя план?

Энея оторвалась от книги:

– Разве я говорила, что у меня есть план?

– До Парвати осталось меньше часа. – Я оседлал стул. – А ты еще неделю назад утверждала, что надо составить план – на случай, если нас ждут. Так что кончай темнить.

Энея со вздохом закрыла книгу. К нам присоединился и А.Беттик, поднявшийся из машинного отделения. На сей раз андроид сел вопреки своей привычке.

– Честно говоря, я так ничего и не придумала.

Этого-то я и опасался. Мы приятно проводили время на борту звездолета: много читали, много беседовали, развлекались – Энея разбиралась в го, отлично играла в шахматы, а в покер с ней лучше было не садиться; но, сколько я ни пытался, мне так и не удалось выяснить наших планов на будущее. Куда Энея намерена отправиться? Почему выбрала Возрождение-Вектор? С какой стати разыскивать Бродяг? Девочка упорно отказывалась отвечать на эти и другие вопросы. Зато ей не составило труда разговорить меня. Признаться, я мало общался с детьми, даже когда сам был ребенком (во-первых, в нашем караване детей вообще насчитывалось всего ничего, а во-вторых, юного Рауля куда больше занимала бабушка с ее историями), однако те, которых я встречал, не обладали ни любознательностью Энеи, ни умением слушать. По просьбе Энеи я рассказал, как был пастухом и помощником планировщика – тут она вся превратилась в слух, – как ходил на барже и сопровождал охотников… Девочку интересовало буквально все – за исключением разве что службы в армии. Пришлось пересилить себя и рассказать про Иззи – про то, как я воспитывал и натаскивал щенка, и про смерть собаки.