в Верхнюю Киликию и вместе со своим братом Базуни получил Ламброн (Нимрун), крепость, расположенную в верхнем течении реки Тарс (Тарсу-Чай) у выхода из Киликийских Пил. Ошин станет основателем другой блистательной армянской царствующей фамилии — Хетумидов (Хетумянов).

А пока что оба этих дома, которым суждено было славное будущее, находились в тени дерзкого авантюриста Филарета Врахамия, или Врахамиоса, как его называли византийцы; последнее имя было лишь эллинизированой формой известной армянской фамилии Варажнуни. Действительно, это был армянин, долгое время служивший в византийской армии и даже отрекшийся от монофизитской веры своего народа в пользу греческого православия, что навлекло на него хор проклятий со стороны не только сирийских хронистов, но и некоторых армянских писателей — его соплеменников. Он служил в царствование императора Романа Диогена и во время Манцикертской кампании командовал византийским армейским соединением, расквартированным в крепости Романополь (Палу) (1071). После свержения в том же 1071 г. Романа с престола он отказался признать нового императора Михаила VII Дуку и нанял на службу отряд франкских наемников в 8000 человек под командованием некоего Рэмбо, очевидно бывшего соратника и земляка нормандца Русселя де Байоля. Надежно закрепившись в горном районе Мараша, города, оборону которого ему в свое время доверил Роман Диоген, он создал в районе вокруг этого города, Рабана и Абласты, на обоих берегах Верхнего Джейхуна, крепкое княжество, из которого изгнал византийских чиновников, поскольку сам умел воевать против тюрок. Впрочем, в экстренных случаях он не смущался обращаться к ним за помощью против своих же соотечественников. Он потребовал принесения вассальной присяги от другого армянского вождя, Торника, сына Мушега, который в разгар тюркского нашествия закрепился в Санассунке, или Сасуне[147]. После отказа Торника он атаковал его со своими наемниками-нормандцами, но был разбит, а их командир Рэмбо убит в округе Ханзит. Затем он спровоцировал против Торника (по крайней мере если верить сведениям Матфея Эдесского) нападение тюрок, которые убили того возле Ашмушата (Арсамосаты, Шимшата): череп Торника был привезен Филарету, который разделил наследство покойного с эмиром Майяфарикина (1073–1074).

Вне зависимости от конфессиональной ненависти, которую его соплеменники питали к «вероотступнику», перешедшему в греческую ортодоксию, Филарет, очевидно, был беспринципным авантюристом, не останавливавшимся ни перед какой подлостью ради укрепления своей власти на фоне разгрома Византии и тюркского завоевания. А это завоевание не могло быть успешным везде. Несмотря на мобильность тюркских банд и энергичность командовавших ими эмиров, они не могли оказаться повсюду, чтобы завладеть всеми областями, ставшими бесхозными в результате поражения Византийской империи. Филарет просачивался между двумя империями, представляясь византийцам своим человеком, их представителем (разве не был он прежде военачальником Романа Диогена?), а одновременно преподносил себя тюркам как человека сговорчивого, лишенного фанатизма, способного договариваться с ними точно так, как и с христианами. Греки и армяне — нравился он им или нет — находили в его владениях убежище от тюркского завоевания. Впрочем, дипломатическую гибкость он дополнял военной силой, состоявшей как из армяно-греческих контингентов, так и восьмитысячного наемного корпуса из нормандцев и других «франков». Наконец, хоть сам он и был авантюристом, его власть была законной, основанной на византийском праве. Поскольку из всех византийских военачальников, назначенных императором, он единственный остался в стране после разгрома греков в 1071 г., лица и города, верные империи, предались ему. В конце концов, он стал командиром 30 тысяч войска и властителем настоящего княжества, в котором мог подавать себя в качестве официального представителя византийских властей.

В царствование Романа Диогена (1070–1071) византийское правительство поручило Филарету управление городами Мелитеной (Малатьей) и Марашем, бывшей Германикеей, которые стали отправной точкой его могущества. Правда, византийцы в дальнейшем отняли у него губернаторство Мелитены, которое в 1074 г. отдали одному из своих военачальников, Никифору Мелиссену, но Филарет вскоре вновь стал хозяином города. Тогда он поставил управлять Мелитеной другого армянского вождя, Тороса, сына Хетума[148] (в дальнейшем Мелитеной управляли другие офицеры Филарета: армянин Хареб, Балатианос и, наконец, знаменитый Гавриил). Вскоре Филарет стал правителем территории от Романополя (Палу) и Харперта (Харпута) за Евфратом до Мопсуестии (Мамистры, Мисиса), Аназарба и Тарса в Киликии, включавшей в себя также Мелитену, Гаргар, Абласту, Рабан, Кесун и Мараш. В 1077 г. он направил в Эдессу одного из своих офицеров, Василия, сына Абухаба, человека армяно-грузинского происхождения, который во времена Романа Диогена, как мы видели, уже управлял этим городом от имени императора. Эдесса в то время, рассказывает Матфей, находилась под властью некоего Льва (Левона) Даватаноса (или, скорее, Левона, брата Даватаноса), управлявшего ею от имени Византийской империи. Левон попытался оказать сопротивление, но жители, среди которых, должно быть, было много армян, восстали, убили его и отдали город в руки Василия. После смерти Василия (в 1083 г.) жители Эдессы привели к власти другого армянина, по имени Смбат, которого, как и Василия, Матфей осыпает похвалами за его доблесть и благочестие, что доказывает, что тот был монофизитом. Но через шесть месяцев Смбат был низложен в результате подстрекательств Филарета, который напрямую присоединил Эдессу к своим владениям (23 сентября 1083 г.). Матфей, который ненавидел Филарета по религиозным мотивам, показывает нам его жестокую месть местной армянской аристократии (читай — армянам-монофизитам). Несомненно, что также Филарет владел Самосатой, которая была отбита у него харранским эмиром Шараф ад-Даулой лишь в 1085 г.

Среди турецкого завоевания, повсюду, между прочим, успешного, Антиохия, как мы видели, оставалась во власти византийцев. В 1078 г. императорским «дукой» Антиохии был еще Исаак Комнин, которого в том же году сменил армянский аристократ Васак Пахлавуни, сын знаменитого Григора Магистра. Однако зимой 1078/79 г. Васак «был убит на антиохийском рынке, — сообщает нам Матфей, — вероломными греками», то есть он был убит заговорщиками греческой национальности или православного обряда. Его войска и городские нотабли Антиохии, явно опасаясь, что тюрки, воспользовавшись обстоятельствами, попытаются овладеть городом, призвали Филарета и передались ему. Михаил Сириец добавляет, что Филарет тут же покарал убийц Васака, что доказывает, что, несмотря на его переход в православие, авантюрист не совсем оторвался от соплеменников. Разумеется, этот захват власти в городе произошел под знаменем сохранения византийского суверенитета. Зато другая византийская крепость в Сирии, Шайзар на Оронте, была захвачена мусульманами. 19 декабря 1081 г. арабский эмир Али ибн Мункид овладел цитаделью Шайзара, откуда местный епископ управлял городом именем Византийской империи.

В Антиохии, как в Эдессе, как в других византийских городах региона, христианское население обратилось к Филарету, к этому энергичному и ловкому армянину, как к спасителю. Им, отрезанным с момента захвата Малой Азии сельджуками от всякой возможности получить помощь из Византии, не оставалось ничего другого, кроме как создавать автономные