Бедственное событие (то есть убийство принца Хамзы, упоминание о котором было сделано в конце предыдущей главы, было осуществлено следующим образом. Недаром говорят: кто надеется на помощь другого, может остаться ни с чем, а принцы менее всех. Хотя счастливая судьба сделала их богатыми, но они вынуждены зависеть от чужих услуг, и это большое несчастье. Некоторые думают, что очень хорошо быть всегда объектом забот других; я считаю, что самое большое бедствие — быть принужденным зависеть не от себя, а от слуг. Исми-хан из клана Шамлу, как отмечено в предыдущей главе, стал опекуном и правителем при юном принце Исмаиле-мирзе-султане, старшем сыне принца Хамзы и, следовательно, втором законном наследнике в государстве. И Исми-хан был в смятении от высоты своего положения и почетности своей должности. Ему казалось, и не без основания, что его новая должность может выдвинуть его еще выше, ибо, будучи опекуном законного наследника, он мог бы стать первым министром будущего царя, — эти должности близки, и тогда в его руках окажется власть над всей Западной Азией. Насколько я мог выяснить, в заговоре участвовали четырнадцать ханов и знатных лиц и близких родственников Исми-хана во главе с ним самим. Их целью было осуществить убийство принца Хамзы руками некоего Худаверди Даллака. Персидское слово «даллак» в испанском языке означает «цирюльник».

Итак, Худаверди[241] был цирюльником царя, что вроде нашего камердинера, и пользовался его особым расположением. Цирюльник владел списком с именами всех заговорщиков. Это вселило в него сознание важности своей роли в заговоре, и он решился на убийство принца в ту же ночь во время стоянки. Цирюльник спал в прихожей шатра принца и, считая глубокую ночь наиболее подходящей для осуществления своего замысла, после окончания вечерней попойки в царском шатре он незамеченным вошел в покои принца и перерезал ему горло со всем своим искусством цирюльника. Потом, когда он вышел из шатра, охранники его спросили, что ему понадобилось в столь поздний час. Он отвечал, что его высочество принц поручил ему исполнить одно дело, и, таким образом, ушел в безопасное место под защиту Исми-хана, главаря заговорщиков. В то время как цирюльник заметал следы, старый царь Мухаммед Худабенде стал громко звать, на что откликнулся начальник стражи. Тогда-то было выяснено, что принц убит, и эта весть быстро распространилась и вызвала беспорядки в армии и выкрики, что все потеряно.

И в самом деле так могло случиться, если бы Аликули-хан и Исми-хан, два соперника и наиболее могущественные сановники государства, поссорились и армия разделилась бы между ними; это едва не произошло, когда Аликули-хан, узнав о смерти принца, получил известие, что убийца нашел убежище у Исми-хана, прося его защиты. Старый царь, однако, пытался унять беспорядки, так как опасался, как бы турки, узнав о происшедшем, не двинулись бы вглубь страны и не поступили бы с ними так же, как в Тебризе, доведя государство до гибели. Так как вернуть принца к жизни было уже невозможно, его отцу не оставалось ничего, как проклинать свою несчастную судьбу и примириться с тем, чего избежать нельзя. Он сразу приказал найти и доставить к нему цирюльника, который должен был показать царю лист с именами заговорщиков и которому следовало бы донести на себя самого, но Исми-хан тут же ударил цирюльника кинжалом в рот — явное доказательство того, кто был настоящим предателем. Дело было замято, никто не привлекался к суду, кроме того несчастного цирюльника, которого царь приказал сжечь живым. Как только волнение среди войска улеглось, оно двинулось в город Ардебиль, неся тело убитого принца, ибо в этом городе погребены все принцы-суфи, а именно: в мавзолее первого великого суфи, шаха Исмаила I, который известен как шейх-суфи, что означает то же самое, что святой суфи[242]. Его могила находится в мечети, являющейся святилищем для всей страны, и ежедневно здесь более тысячи бедных людей получают пищу и милостыню за счет царя. Город Ардебиль находился на расстоянии около ста лье от нашей стоянки, где был убит принц. Для исполнения царской церемонии погребения мы двигались очень медленно из-за крайней усталости наших солдат. Наконец мы добрались до Ардебиля и там совершили похоронные обряды, после чего армия сразу выступила в Казвин.

Не успел старый царь обосноваться в своей столице Казвине и прийти в себя от навалившихся на него невзгод и забот, как поступила весть, что Али-хан, сын Мухаммед-хана Туркмана, приступом овладел городом Кашан, где совершил разные дурные дела. Туркманские соплеменники, которых он собрал из всех частей страны, грабили жителей того города и окружающих деревень. Итак, хотя мы со старым царем все еще скорбели о принце, но вынуждены были без надлежащей подготовки двинуться на борьбу с ними, и наш поход против туркманов окончился безрезультатно. Положение во всей Персии пришло в полное расстройство. Не было царя, перед которым сановники испытывали бы благоговение. Многие провинции открыто восстали, и едва одна область приводилась в подчинение, как в другой поднимался мятеж. Не успели мы вернуться из Кашана, как должны были направиться в Исфаган, где грузинский изменник возглавил восстание, но и здесь нам не многое удалось: мятежников было больше, чем нас, и нам дали отпор. Словом, никто из ханов, знати, командиров войска не подчинялся старому царю; здесь уместно привести строки известной кастильской баллады:

Когда на западе мы были тщетно заняты подавлением восстаний, стараясь вернуть провинции под контроль царской власти, на востоке, в Хорасане, также царила анархия. В Герате, как мы уже отмечали, юный принц Аббас был номинальным правителем, а вся власть в провинции в то время полностью находилась в руках Аликули-хана. В Мешхеде правителем был Муршидкули-хан, явный враг и соперник Аликули-хана, и, хотя Мешхед отстоял от Герата на 100 лье, каждый из этих людей демонстрировал свое полное пренебрежение к другому. Теперь оба двинулись, чтобы разрешить свой спор в сражении, в котором у Муршид-кули-хана было 12 тысяч всадников, а у Аликули-хана — 20 тысяч. Они так жаждали драки, что, едва увидев друг друга, тут же бросили своих людей в битву. Это была одна из самых жестоких битв, когда-либо имевших место в этих краях, и хотя по численности войск Муршидкули-хан уступал своему сопернику, но его войска были лучше дисциплинированы, что обеспечило им успех; Аликули-хан был наголову разбит, и принц Аббас оказался под властью Муршидкули-хана. Как было уже разъяснено, со смертью принца Хамзы оба его совершеннолетних сына, лишенные отца, не считались способными на наследование [трона своего деда, слепого царя]. Наследником всего царства Персии стал принц Аббас, который, как мы только что видели, находился под опекой Муршидкули-хана. Вести о смерти принца Хамзы и восстаниях в западных провинциях всего лишь недавно дошли до Хорасана, но Муршидкули-хан, одержав полную победу над Аликули-ханом и имея на своей стороне принца Аббаса, находящегося при нем в Мешхеде, полагал, что опасаться чего-либо в ближайшем будущем у него нет никаких оснований.