— Сопьешься тут с вами, с дачниками, — ухмыльнулся парень. — Ладно, цепляйся!

Пока трактор объезжал машину по снежной целине, Александр Антонович достал из багажника трос.

— Давай! — крикнул он трактористу, садясь за руль. Трактор легко поволок машину по дороге. — Эх, Оля, чувствуешь, как тут хорошо! — засмеялся Александр Антонович. Он притянул к себе Игонину и стал целовать взасос.

Тракторист обернулся, увидел целующихся, хитро усмехнулся:

— Ишь ты, дачники! Жену он привез! Будто я его жены никогда не видал!

В комнате было жарко. Александр Антонович откинулся на подушку, тяжело дыша.

— Хорошо тебе, Оля?

— Да-да, очень хорошо, — как-то торопливо ответила Ольга Геннадьевна. Александр Антонович ладонью отер пот со лба.

— Старенький я стал. Не то, что раньше, — сказал он.

— Ну, не скажи! Умотал меня, аж болит все! — рассмеялась Игонина.

Александр Антонович спустил ноги на пол, зашлепал босыми ногами к ведру с колодезной водой. Взял ковш, зачерпнул воды, стал пить, обливаясь. Вода звонко закапала на пол.

— И мне принеси, — попросила Игонина, включая ночник над кроватью.

Александр Антонович предстал перед ней голым с ковшом на вытянутой руке.

— Ты прям как сатир с рубеновских картин!

— Что, такой же страшный?

— Такой же распущенный и эротичный.

— Ах, ну если так!… — проректор подождал, пока Игонина отопьет из ковша, бросил его прямо на пол, выключил ночник и, заскочив на кровать, навалился на нее. — Эротичный, говоришь?

В темноте послышался визг и хохот.

— Саша, ты с ума сошел!

Клевало сегодня плохо. Александр Антонович довольно быстро продрог от пронизывающего ветра — не помогла даже фляжка с “внутрисогревающим”, — издергался от пустых поклевок и, в конце концов, чертыхаясь, смотал удочки и отправился домой, на теплую печку, к любимой “девушке”. Именно так он ее всегда ласково называл.

Зайдя на веранду, Александр Антонович услышал женские голоса. Все понятно — Тамарка приперлась!

Женщины сидели в комнате за круглым столом. На столе стояла полупустая бутылка водки с полуотклеившейся этикеткой, на блюдцах были разложены сыр, колбаса, шпроты. Александр Антонович укоризненно покачал головой — нечего тут хозяйку привечать!

— Ой, кто это такой пришел, на Деда Мороза похожий? — расплылась Тамарка в улыбке, завидев Александра Антоновича. — Околел, небось? Остограмься, и оттаешь! — она плеснула в стопку водки, подала Александру Антоновичу.

— Ну ладно, за здоровье присутствующих здесь дам! — проректор по-гусарски щелкнул оттаивающими валенками и опрокинул в себя стопку. Водка приятным теплом потекла по жилам. — Олечка, можно тебя на минутку?

Он завел Ольгу Геннадьевну на кухню и покрутил у виска пальцем.

— Ну и зачем ты тут перед ней все разложила? Ты, что ли, домой ее понесешь? Сунула тридцатку в зубы, и вали! Она ведь пока в дым не напьется, не успокоится.

— Саш, откуда я знала? — пожала плечами Ольга Геннадьевна. — Она ко мне с теплотой, с добром. Нельзя же так с людьми!

— Знаю я, где вся эта ее теплота! Ну ладно, — Александр Антонович смягчился. — Если тебе так хочется… Давай на стол накрывай, пообедаем как следует… Помоги валенки снять. Ноги околели, ничего не чувствуют, — Александр Антонович сел на стул, и Игонина не без труда стащила с него валенки с галошами.

Они сидели за столом втроем, ели борщ. На столе теперь стояла бутылка хорошей водки. Тамарка, уже совсем “тепленькая” ела неаккуратно, капая борщом себе на платье.

— Я тебе вот что скажу, хорошая у тебя жена, но детишков надо. Вон у меня сын, видал! — она взмахнула рукой, пытаясь показать, как высоко залетел ее сынок.

— Видал-видал! — пробормотал Александр Антонович и посмотрел на Ольгу Геннадьевну, мол, говорил я тебе!

— Он ко мне прошлый… это… воскресенье приезжал. Поохотился чуток, порыбачил. Не так, как ты — удочкой весь день тренькать. Поставил ловушек, как они там… называются… Ну, не это… неважно… Волчья расплодилось — спасу нет. В деревню заходят, за порог не выйдешь!

— Стоп! — закричал Александр Антонович.

— Ты чего, перепил? — уставилась на него Тамарка.

— Слушай, шла бы ты домой! — прикрикнул на нее Александр Антонович. — Напилась уже совсем!

— Я суп не доела! — возмутилась Тамарка.

— Давай-давай, забирай свой суп, водку забирай и топай отсюда! — проректор чуть ли не силой поднял женщину со стула, сунул ей в руки тарелку с супом, бутылку водки, помог одеться, проводил до двери.

На крыльце Тамарка оступилась и упала, пролив борщ в сугроб, но водку держала крепко и ни капли не пролила. — А, иттить твою мать! — выругалась Тамарка, поднимаясь. Она запустила пустую тарелку в воздух и, пошатываясь, пошла по улице в противоположную от дома сторону.

— Собирайся, быстро поехали! — закричал на Игонину Александр Антонович. Он стал бегать по комнате, складывая вещи. — Как же я раньше не догадался? Ловушки! Они делают ловушки!

— Саша, что случилось, ты мне можешь толком объяснить? Как бешеный какой-то!

— Я тебе ничего объяснить не могу, и не собираюсь! Мне просто срочно надо в город!

— Мы же на два дня приехали! Да и дороги нет! Ты сам говорил: так редко вместе бываем! — Ольга Геннадьевна была готова расплакаться.

— Точно — тракторист! — Александр Антонович выбежал из дома, как был, в рубашке и рыболовных шароварах. Через пять минут рядом с домом уже урчал трактор…

Александр Антонович щедро расплатился с трактористом, сел в машину, тронулся с места. Ольга Геннадьевна сидела, отвернувшись от него, кусала губы. Александр Антонович положил руку на ее коленку, ласково погладил. Игонина скинула его руку.

— Оленька, ты же знаешь, для мужика самое главное — дело. Ты же сама — мужик!

— Я не мужик! Я простая русская баба, которой, кроме детей и кухни ничего больше в жизни не надо.

— Не ври. Я тебя очень люблю и очень хотел бы остаться еще на день, но… это очень важно. Это военный заказ, то которого зависит, извини за громкие слова, обороноспособность страны. Мы ведь изначально — вуз военный, в старые времена к нам вообще не просто было попасть, такую анкету писали, ой-ей-ей! Это сейчас разболтались донельзя.

— Все равно сегодня воскресенье! Я уезжала в Воронеж до понедельника. Что я дома скажу?

— Ну, придумай что-нибудь. У подруги переночуй. Раньше ты делала вид, что у нее ночевала, а сегодня — наоборот, натурально. Ух ты, про рыбку-то совсем забыли! — Александр Антонович развернул машину и помчал ее в сторону Тучковского рынка.