Проблема, как я уже упоминал, заключалась в том, что для набора требовались тысячи единиц шрифта, так что описанный процесс был слишком утомительным для производства большого числа копий любого документа. Гений Гутенберга проявил себя в том, что он изобрел способ массового производства печати.

Мастер начинает с закаливания пуансона из мягкой стали, затем вдавливает его в толстый медный лист и получает «матрицу», как для прописной буквы H.

Затем мастер обрезает матрицу до нужного размера так, чтобы ее можно было вставить в стальную словолитную форму.

Стороны формы регулируются. Каждому размеру шрифта требуется собственная, специально изготовленная матрица, но в заданном размере – скажем, 12 пунктов – разные буквы могут значительно отличаться по ширине, и потому внешние стенки формы могут либо сдвигаться, либо раздвигаться. К примеру, заглавная буква W в несколько раз шире точки.

Словолитная форма представляет собой усеченную пятиугольную пирамиду, ширина которой регулируется в зависимости от отливаемой буквы, в нижнюю часть формы укладывается матрица с изображением буквы. Заливщик шрифта наливает расплавленный металл в открытую верхнюю часть формы.

Как бы ни была трудна работа гравера-пуансониста, самым ответственным делом считался труд словолитчика. В правой руке он держал ложку с расплавленным металлом, а в левой – словолитную форму. Вливая сплав правой рукой, левой он быстро подкидывал форму так, чтобы сплав влился в нее и заполнил полости. Затем он снимал матрицу со дна формы и резко выбрасывал букву, готовую к печати. Наконец ставил матрицу на место и повторял процесс: квалифицированный словолитчик мог таким способом отлить за одну минуту несколько букв, за день он отливал до трех тысяч знаков.

По словам де Винна, «долгая практика позволяла словолитчику делать свою работу с кажущейся легкостью, но этот бросок, слаженные движения левой руки, совершаемые в точное время и в точной манере, – все это приходило не в один день, и многим сильным мужчинам так и не удавалось освоить эту науку». В отличие от словолитчиков, как отмечают историки книгопечатания, опытный пуансонист мог за неделю создать всего два-четыре пуансона.

Изготовление самого станка особой трудности не представляло: для этого можно было приспособить винный пресс или пресс для ткани, нетрудно было создать и верстатку – ящик, в котором наборщик хранил шрифт. Свой первый шрифт Гутенберг изготовил после 1445 года, должно быть, приспособил для этого винный пресс или пресс для ткани и получил первый станок для создания подвижного шрифта.

Для осуществления полиграфического процесса требовалось два человека: один укладывал на дно станка лист бумаги, другой кожаной подушечкой набивал краску на печатную форму и прикручивал винт станка. В бумажном формате folio получалось четыре страницы с оборотом. (Folio – лист бумаги, сложенный пополам и сшитый по складке; quarto – лист, сложенный дважды, на нем получается восемь страниц текста; octavo, сложенный трижды, дает 16 страниц текста, а сложенный четырежды sexton decimo – тридцать две страницы). Страницы, как и шрифт, постепенно становились все мельче.

Дискуссия, связанная с притязаниями Гутенберга на звание изобретателя металлического алфавитного подвижного шрифта, известна большинству читателей. Впрочем, о его финансовых и юридических трудностях мы знаем гораздо больше, чем об устройстве первых печатных станков. То, что нам удалось узнать, ученые собрали по мелочам из судебных протоколов по делам, возбужденным против Гутенберга, и по отчетам научного анализа его печатной продукции.

Отсутствие эффективного патентного законодательства в политически раздробленном мире Священной Римской империи сделало секретность необходимым условием, что не позволяет историку проникнуть в «суть» технологии Гутенберга. К тому же практика указания в книге или техническом проспекте имени издателя возникла лишь спустя десятилетие после издания Гутенбергом первых Библий. Этот факт ставит историков в еще более затруднительное положение.

Поэтому с уверенностью нельзя утверждать, кто изобрел печатный станок. Не узнаем мы и подробностей первой технологии книгопечатания. Были ли первые пуансоны и словолитные формы сделаны из металла, а может, пуансоны изготавливали из дерева, а отпечатки делали в глине или в песке? А если все-таки первые пуансоны и словолитные формы были металлическими, то отливали их целиком из свинца или же из другого металла? Вопросам нет конца.

Чтобы не пускаться в дальнейшие споры, будем считать, что приоритет принадлежит Иоганну Гутенбергу. Сделаем допущение и для историков, решим, что они в самом деле могут с точностью определить изобретателя любого устройства, и порадуемся за Гутенберга: ему повезло родиться в то время, когда металлургия добилась больших успехов, и он впервые в Центральной Европе середины пятнадцатого века смог изготовить шрифт из прецизионного сплава.

Прежде чем продолжить, рассмотрим историческую сцену, в условиях которой развертывалась драма печатного станка Гутенберга. Распадавшаяся Священная Римская империя, преемница империи Карла Великого, не была, согласно ядовитому замечанию Вольтера, ни священной, ни римской, ни империей. Территориально, грубо говоря, она занимала большую часть современной Германии, Австрию, Чехословакию, Швейцарию, Северную Италию, Бельгию и Нидерланды. Языком этого государства был, по большей части, немецкий. Во времена Гутенберга и Мартина Лютера Священная Римская империя рассыпалась на сотни маленьких автономных герцогств, графств, принципатов и городов-государств, а император оставался лишь формальным главой государства.

Гутенберг родился в Майнце, одном из самых больших городов империи, в конце четырнадцатого века. Образование получил в школе при монастыре. В возрасте под сорок и за сорок лет жил в Страсбурге, изготавливал зеркала из спекула, сплава меди и олова, похожего на бронзу. Чтобы цвет был светлее, в состав сплава добавляли чуточку сурьмы. Этот факт важен для истории краски. В ту эпоху зеркала в империи представляли огромный интерес: пилигримы, наезжавшие в Аахен, верили, что могут вобрать в зеркала отражения священных городских реликвий и увезти их домой. Производство зеркал требовало немалого числа экспериментов с целью получения нужных сплавов, при изготовлении подвижного шрифта Гутенберг и его современники использовали секретные «зеркальные» составы.

Возможно, что, занимаясь зеркалами, Гутенберг создал новый сплав для шрифта либо услышал о его составе от других мастеров. Для изготовления большого количества шрифта требовалось сырье.

Обратите внимание, как усовершенствовалась технология Гутенберга: от твердых металлов он перешел к более мягким материалам. В медь вдавливались пуансоны из закаленной стали, на смену меди пришел еще более мягкий металл. Потребовалось много экспериментов с разными сплавами для получения прочного материала, справлявшегося с недостатками свинца – коррозией и быстрым износом, – но при этом обладавшего низкой точкой плавления. Ни один из прессов Гутенберга, ни один из его шрифтов не дожил до наших дней, однако в образцах из того же региона, созданных поколением позже, содержалось приблизительно 60 % свинца, 25 % сурьмы и 15 % олова[56]. (Свинец и сурьму можно было получить на месте, а олово, возможно, импортировали из Бретани или Корнуолла).