«Возможно, я правда не гожусь в копы», – опечаленно подумал Фан Му.

Однако, годился он или нет, ему надо было делать свою работу – другого выбора не оставалось. На остаток дня Фан Му заперся у себя в кабинете и с головой зарылся в материалы дел.

* * *

Данные по убийству в лабиринте были довольно однозначными – бо́льшая их часть указывала на мотив мести. Проблема заключалась в том, что никто из знакомых жертвы не видел никакого повода для нее. Тан Чжи, которого полиция поначалу подозревала, доказал, что не мог совершить этого убийства, а опросы его знакомых подтвердили, что друзей у него практически не было, и общался он в основном с коллегами по работе. В свободное время Тан Чжи предпочитал сидеть дома и играть в видеоигры. На молодежном сленге его можно было назвать отакю – игроманом. Не было и никаких подтверждений того, что Тан Чжи сговорился с другими людьми, чтобы совершить убийство.

Фан Му взялся пересматривать фотографии с места преступления. Из-за каких-то особенностей освещения в момент съемки, один из снимков приобрел сходство со старинной картиной маслом. В мрачных недрах подземного лабиринта покойник выглядел невинно убиенным – Фан Му сразу вспомнилась религиозная живопись европейского Ренессанса.

И снова это сходство с ритуалом…

Юноша никак не мог избавиться от навязчивой ассоциации. Жертву связали еще живой и неоднократно били электрическим током. Судя по заключению патологоанатома, умирал он долго. Рассыпающиеся искры, конвульсии человеческого тела, мольбы о пощаде, становившиеся все тише, – все это, безусловно, было кульминацией дьявольской церемонии, и то, что тело потом оставили в лабиринте, являлось ее идеальным ритуальным завершением. Рассматривая фотографии трупа, Фан Му чувствовал себя так, будто стоит рядом с ним. С обеих сторон поднимались вверх тени, молчаливые и торжественные. Юноша практически слышал их ровное дыхание. Ему казалось, что он улавливает исходящее от них довольство, – они добились, чего хотели. Труп у его ног перестал быть телом жертвы, превратившись в подношение, в символ завершенности, кладущей церемонии конец.

С древних времен церемонии использовались для высвобождения эмоций. Какие же эмоции высвобождала эта?

Тело оставили в зале в самом сердце лабиринта, глубже всего под землей. Все туннели, ведущие оттуда, шли только вверх. Если в лабиринте человек чувствовал себя потерянным, то в этом зале его чувство усиливалось во сто крат.

Может, это самое чувство потерянности испытывал и убийца? Или хотел внушить его жертве? Или справедливо было и то и другое?

Если убийца некогда почувствовал себя так и хотел, чтобы жертва пережила те же ощущения, это определенно попахивало местью.

Значит, символическим значением ритуала являлось отмщение.

* * *

Незадолго до ухода из офиса Фан Му заметил, что у него сел аккумулятор в мобильном телефоне. Он отложил досье, которое изучал, прибрал на столе и пошел домой, в свою однокомнатную квартиру, поискать зарядку.

В целях облегчения логистики Департамент предоставлял жилье одиноким сотрудникам. Когда Фан Му пришел туда на работу, то подал соответствующее заявление, хотя в городе у него было где жить. На тот момент он сказал, что квартира ему нужна, чтобы быстрей добираться до офиса, но в действительности ему просто не хотелось снова жить с родителями: они всегда были против его желания поступить в полицию, причем настолько, что сразу после выпуска между ними произошла грандиозная ссора.

Фан Му отпер дверь квартиры и застыл на пороге. Гостиная, совмещенная с кухней, которую он утром оставил в полном хаосе, теперь блистала чистотой. В примыкающей спальне газеты и книги, до того разбросанные на кровати, были сложены в стопки. Постельное белье, которое он не менял целый месяц, сменилось новым, с книжных полок исчез слой пыли. Его кроссовки стояли на подоконнике, выстиранные дочиста и еще мокрые. Переведя взгляд на журнальный столик, он увидел знакомую матерчатую сумку.

«Значит, она еще здесь», – подумал Фан Му.

Он еще таращился на сумку, когда за спиной у него раздался утомленный голос, а твердый локоть подтолкнул юношу внутрь.

Его мать, раскачиваясь на ходу, вступила в двери, держа перед собой большущий таз. Она задвинула его под кровать и плюхнулась на нее, чтобы перевести дыхание.

– Чей это таз? – Фан Му торопливо прошел на кухню, взял два стакана и наполнил их водой.

– Чей? Я его купила! – фыркнула мать, отворачивая рукава. – У тебя даже не в чем постирать одежду! Как, скажи на милость, ты стираешь?

– Хожу в автоматическую прачечную.

– Неужели ты думаешь, что так твои вещи становятся чище?

Она указала подбородком на свернутый плед, лежавший в кресле; ее лицо выражало глубокое недовольство.

– Только погляди, во что превратился твой плед! Он же совсем потерял цвет! Ты его испортил!

Фан Му придвинул к кровати стул из гостиной и сел напротив матери, растерянно улыбаясь.

– И откуда у тебя, женщина, столько свободного времени?

– Думаешь, мне так уж хотелось прийти? – Она закатила глаза, а потом посмотрела на часы. – Ответь-ка, как давно ты в последний раз был дома?

Фан Му повесил голову и кивнул, охваченный чувством вины. В комнате воцарилось молчание.

Спустя минуту мама громко вздохнула.

– Ладно, раз уж ты выбрал себе такую работу, у нас с отцом не остается другого выбора, кроме как принять ее. Но нельзя же так долго не навещать нас! К тому же хочу напомнить тебе, что существует такая вещь, как телефон, сын мой. Мы стараемся тебе не звонить, чтобы не отрывать от дел. Но, надеюсь, ты понимаешь, как мы беспокоимся о тебе.

– Я понимаю. – Он взял мать за руку и крепко ее сжал.

– Береги себя, ты слышишь? – Она похлопала его по ладони. – От того, что с тобой случилось сначала в педагогическом колледже, а потом в Университете Цзянбина, меня чуть инфаркт не хватил. Если произойдет еще что-нибудь в этом роде, даже не знаю, как я это переживу.

– Со мной всё в порядке, мам. Я же не гоняюсь за убийцами – ничего такого.

– Вот только не ври мне! Я твоя мать. И знаю, с какими типами тебе приходится иметь дело.

– Я буду осторожен. Обещаю.

Мама снова закатила глаза и вздохнула, а потом с рассеянным видом поправила складку на пододеяльнике. Потом ткнула пальцем в сторону гостиной:

– Я привезла тебе кое-какие зимние вещи, они в пакете на столе. Не забывай одеваться теплее, когда наступят холода.

Она поднялась, достала из кармана небольшую стопку купюр и положила их на постель.

– Что ты делаешь? – Фан Му взял деньги и попытался всучить их ей обратно. – Мам, забери, мне всего хватает.

– И кого ты хочешь обмануть? – Она шлепнула