Доехав до Садового, я свернул вправо. Надо выбрать место подальше от того, где произошло столкновение накануне. Учитывая то, что твари представляют собой единую колонию и, вероятно, могут передавать друг другу определенную информацию, надо для удара выбрать скопление хронокеров, отделенное от вчерашнего нетронутыми кварталами.

Вспомнив, что я потерял хроновизор, я решил ехать в сторону Лефортово. Если лаборатория все еще цела, я обязательно заскочу за аппаратом.

На участке Земляного Вала между Таганской площадью и Яузой начались незначительные разрушения: я узнал о них по невысоким песчаным кучам.

Чем дальше я ехал, тем кучи становились выше, а свет фар время от времени выхватывал в темноте брюхастые тела насекомых.

На всякий случай я сбавил скорость, надел на себя пулемет и сумки с патронами, а сумку с магазинами приготовил так, чтобы в случае чего ее удобно было схватить.

Только лишь я это сделал, огромная тля – не меньше четырех метров в длину – пролетела низко над дорогой прямо перед машиной. Если бы я ехал в два раза быстрей, то столкновение было бы неминуемым.

Пригнувшись, я посмотрел в темное небо и на стены домов, но ничего не увидел.

Я ехал дальше, а тем временем кучи песка становились все больше, пока не превратились в высокие холмы, и мне уже приходилось петлять, объезжая их. Появились сомнения в том, что я смогу перебраться через Яузу и проехать к институту.

Вдалеке опять порхнул зеленый дирижабль.

Колеса неожиданно проехали какую-то выбоину, я переключил фары на ближний свет и вовремя: прямо из-за невысокого бархана выглядывал узкий ров. Я начал его объезжать, и вдруг машину тряхнуло.

Я инстинктивно придавил на газ, мотор заревел, но машина вместо того, чтобы рвануть с места, окончательно остановилась.

Внезапно левый борт стал медленно, со скрипом подниматься.

Я снова нажал на газ, но машину лишь слегка развернуло.

И тут я явственно ощутил предвестники временного перехода: холодок, предчувствие пустоты… Слева что-то большое закрывало вид. Достав фонарик, я посветил в окно, и меня передернуло.

Прямо в упор на меня смотрело лицо старухи.

В один миг я успел поразиться, до чего оно напоминает настоящее человеческое лицо, заметить, что его морщинистая кожа сильно отличается от остального покрова, и испытать лютый холод.

Лицо находилось ближе, чем на расстоянии вытянутой руки, и я мог разглядеть его в деталях. Кожа походила на людскую, но была темной и обезвоженной, как кожа мумии, пролежавшей в саркофаге много веков. Нос, скулы и подбородок были скорее женскими, чем мужскими, хоть и была в них какая-то акромегалическая грубость.

Но самым ужасающим были глаза. Там, в глазницах, безусловно, жил разум. Не человеческий и не животный. Он не имел отношения ни к одному из известных психологических типов. В нем не было ненависти, любви, сомнения, тщеславия, алчности, страха…

Вместе с тем взгляд нельзя было назвать равнодушным. Глазницы смотрели изучающе, хоть это не походило на тот интерес, с которым мы разглядываем необычных зверей.

Взгляд казался бесконечно чуждым. Так на нас смотрит межзвездная чернота.

Рука дрогнула, но не выпустила фонарик. Невзирая на то, что я светил твари в лицо, она явно меня видела.

Глазных яблок не было, просто два углубления, заполненные странным пепельным дымом. Эта субстанция, служившая чудовищу глазами, двинулась и, как мне показалось, уставилась на мое оружие.

Я еще не разбирался, как в машине включаются стеклоподъемники. Слегка отстранившись, я нацелил пулемет в изогнутую переносицу хронокера.

– Тварь… – прошептал я.

Перед тем, как закрыть глаза и выстрелить, я увидел, как мертвые губы дрогнули и беззвучно повторили свое имя.

В следующее мгновенье грохот потряс пространство салона.

У меня заложило уши. Осколки стекла брызнули в стороны.

Машина опустилась на место.

Я открыл глаза. Фонарик по-прежнему светил в ночную пустоту, в которой тяжело билось агонирующее существо.

Черная мускулистая лапа мелькнула в нескольких сантиметрах перед моим лицом, затем стеной поднялось громадное брюхо. Я откинулся к другому сиденью, ожидая, что туловище монстра обрушится на крышу, но оно грохнулось рядом с машиной, отчего земля тяжко толкнулась.

Мотор молчал. Я завел его и рванул с места, в самый последний миг вспомнив о рве на дороге. Сделав вираж, я поехал так быстро, как мог.

Мной овладело неконтролируемое чувство, заставившее мышцы непроизвольно сокращаться. Это был не страх, а неукротимое исступление.

Я изо всех своих сил не желал, чтобы на моей земле находились эти мерзкие, непонятные твари. Я понял, что глохну от собственного неистового крика.

Фары высветили тлю, не спеша переползающую дорогу.

Я нажал на сигнал, но тля вместо того, чтобы поспешить, остановилась.

Я чуть сбавил скорость, но сигналить не перестал. Дорога была разрушена, и по краям на нее наползали песчаные холмы. Объехать насекомое было нельзя.

Меня затрясло. Из горла вновь вырвался вопль. Нога сама собой до упора нажала на газ, а руки, вцепившись в руль, направили машину прямо в зеленое брюхо.

Меня с такой силой бросило вперед, что на несколько мгновений в глазах стало темно.

Потом впереди забрезжил зеленоватый свет.

Первое, что я осознал, приходя в себя, это то, что я не могу вдохнуть.

Рукоятка «скорпиона» ударила в грудь, и я подумал, что она раздробила ребра.

В нескольких сантиметрах от бампера шевелилась глыба. На ее зеленом покрове играли световые узоры.

Я открыл дверцу и вывалился на асфальт.

Стоя на четвереньках, я пытался сделать вдох, но все, что у меня получилось – это выдохнуть последние остатки воздуха.

Я упал на бок и увидел, что левое переднее колесо наехало на толстую лапу тли и расплющило ее. Насекомое пытается ее высвободить, но ему не хватает сил. Из разорванного бока течет зеленая жижа.

Меня охватила смертельная паника, и тут же удалось втянуть маленькую, судорожную порцию воздуха.

С усилием вытащив из-под себя «скорпион» и поправив очки, я прицелился и нажал на спусковой крючок. Короткая очередь подбросила голову насекомого, превратив ее в ущербный полумесяц.

Повеяло холодом и сладковатой тоской… Слишком близко, мелькнуло в голове, могу переместиться.

В эту минуту послышался отдаленный шум.

Я перевернулся на спину и увидел на фоне чуть посветлевшего неба несколько приближающихся веретенообразных силуэтов.

Оружие было скорострельным. Расстреляв остаток патронов, я отсоединил магазин и отшвырнул его в сторону. И снова втянул порцию воздуха, на этот раз – почти половину нормального объема.