Она выкладывается на все 100, чтобы помочь им стать настоящими. Искренними.

Не себе, но для всех.

Заголовок как нельзя лучше характеризует ее.

Сегодня мы прощаемся с ней.

Простите, что не успел сказать все это вам вовремя.

Больно и горько.

Мы осиротели.

Катя Марголис

Иногда жизнь преподносит совсем уже невозможные рифмы-оксюмороны.

Шел январь 90-го. Я была десятиклассницей. В тот день наша неукротимо прекрасная учительница литературы Элла Эдуардовна Кац предложила нашему классу пойти вечером с ней в ЦДЛ и послушать не менее неукротимо прекрасную Мариэтту Чудакову.

Шел снег. Я, конечно, опаздывала. Троллейбус все не приходил, и я решила бежать пешком: быстро доскакала до угла тогда еще площади Восстания и влетела в знакомый холл Дома литераторов. Вечер Мариэтты Омаровны, посвященный Булгакову, уже начался, а в Большом Зале предполагалось какое-то другое писательское сборище. В гардеробе толпился народ, показавшийся мне немного странным. Какие-то мужики, все как на подбор в шапках. Лиц не помню, но поразило совершенно общее выражение одичания. Не успела я про себя подумать о наследии советской власти и отрицательном писательском и читательском отборе, как передо мной в очередь влез еще один мужик из того же зрительного ряда. И откуда их только берут? Я не хотела опоздать еще больше, чем опоздала уже, и посему вежливо напомнила влезшему о таком понятии, как очередь.

– А ты, жидовка, вообще вали отсюда. Твое место в Израиле.

Это было неожиданно. За словом в карман девочка Катя лезть не стала и быстро объяснила присутствующим про то, что подобные выражения в залах, предназначенных (по идее) любителям и служителям русской литературы – неуместны. Как неуместны они и вообще. Далее следовал краткий экскурс в область прав человека, затем в историю ксенофобии, но тут вся очередь накинулась на меня с криками. Мужики махали кулаками и шапками, что-то орали мне в лицо, обещая перейти на невербальный уровень внушения, так что, я, выкрикнув тоже что-то напоследок, взяла под мышку свое пальто и гордо удалилась в малый зал, где Мариэтта Омаровна жарко и увлекательно говорила о Булгакове, все еще удивляясь и недоумевая про себя, по какому случаю все эти человекообразные животные собрались в ЦДЛ.

Вечер шел своим чередом, рассказ был захватывающ, но за стеной нарастал шум. Лектор, конечно, его слышала, да и не могла не знать о происходящем (к ней подходили организаторы и что-то шептали на ухо). Слышны были крики, удары… но Мариэтта Омаровна лишь набирала темп и взлет, на деле, самой собой олицетворяя внутреннюю форму слова «просвещение», противопоставляя его дикости и насилию. Наконец лекция была закончена, и бледная Элла Эдуардовна велела нам быстро выметаться из зала, не задерживаясь, прямо на улицу. Мариэтта Омаровна спокойно собрала свои книги и очень решительно двинулась к выходу.

Что было дальше, я не знаю.

О том, что там бесчинствовало общество «Память», я узнала из радио и газет.

Это же объяснило и особый биологический вид встретившихся мне в гардеробе. Этот вид никуда не делся, а дал обильное потомство. Из меховых шапок проросли георгиевские ленточки. А слово «Память» еще тогда стало антонимом слова «Мемориал». У них разные корни.

И сегодня в дни постыдного государственного суда над Международным Мемориалом и траура по уходу Мариэтты Омаровны я с особой благодарностью вспоминаю этот ее урок.

Свет во тьме светит.

Вера Матвеева

<Маше Чудаковой>

Маша, примите мои искренние соболезнования. Мы с Вами не знакомы, а с Мариэттой Омаровной встретились дважды в жизни и то случайно. Но обе встречи остались в моей памяти. Прекрасная женщина с чудесным искрометным умом, стойкой жизненной позицией и прекрасным чувством юмора. Один раз моя встреча с МО произошла на борту самолета, летевшего из Ниццы в Москву. Она возвращалась после цикла лекций, которые читала в универе Ниццы. Я узнала ее по голосу. Она сидела за мной по диагонали и беседовала со своей попутчицей. Та ее не знала. Я обернулась, мы встретились взглядами, она поняла, что я ее узнала, улыбнулись друг другу и поздоровались. МО стала рассказывать своей попутчице о Булгакове. Те, кто сидел рядом, вовлеклись в беседу. Очень внимательно слушали рассказ МО, задавали вопросы, на которые она с удовольствием отвечала. Одним словом, на борту самолета состоялась такая а-ля лекция о Булгакове. Она всех заворожила своим повествованием. Кладезь знаний и жизненного опыта. Прекрасная рассказчица. Мы не заметили, как пролетело время полета.

Второй раз мы встретились с МО в магазине «Салита», что на Ленинском проспекте. Там мы обе примеряли зимние пальто-куртки, которые в итоге и купили. Советовали что-то друг другу в процессе примерки и все время смеялись. Она была очень легким человеком в общении. После печальной новости, пришедшей на этой неделе, я только и думаю о МО. Вот и Вам решилась написать, поделиться своими воспоминаниями. Желаю Вам силы и стойкости духа, сейчас для Вас начинается очень сложный период, это из личного опыта. Держитесь! Ваша Мама была очень сильным и умным человеком, надо просто соответствовать ей. Извините, если вдруг нарушила вашу приватность.

С уважением, Вера

Константин Мильчин

Это был обычный вечер на КРЯККе <Красноярская книжная ярмарка – Ред.>, плавно переходивший в ночь. В баре на пятом этаже гостиницы «Сибирь» все столы были заняты, завсегдатые пили свои напитки и вели неторопливые беседы. А потом распахнулась дверь и в комнату вошла она. Мариэтта. Дальше все было как в вестерне: в салун заходит самый меткий стрелок на всем Диком Западе, и даже наиболее дерзкие ковбои замолкают. Омаровна. В баре все разговоры как-то прекратились, а один из столов волшебным образом освободился. Чудакова. Она села за столик, заказала суп, мясо и водку. Вокруг нее образовалась трусливо- почтительная зона отчуждения. Все вполглаза смотрели, как она ест и пьет, но никто не смел ни приблизиться, ни заговорить. Я помолился многочисленным богам, подписал завещание, хлопнул стопку для храбрости и попросил разрешения подсесть. Мариэтта Омаровна рассказала какую-то потрясающую историю: в Красноярск она прибыла вовсе даже не на книжную ярмарку, а это она «приехала из Москвы на машине с друзьями-афганцами, и потом они проследуют дальше на Восток», потому что там кому-то срочно требуется помощь. В общем, совершенно обыденная ситуация для Чудаковой.

Инна Мишина

(сестра Мариэтты Омаровны)

Я не публичный человек, пишу потому, что может быть, кто знает,