К нам подходили индусы и одобрительно хлопали по плечу: «Молодцы!» Американцы скромно стояли чуть поодаль. Сухие. Они не стали выпрыгивать из лодок — испугались. Но вокруг царила радостная суета, и никто их не корил. Сцена удалась — и известный в Индии режиссер Шиам Бенегал лично поздравлял каждого актера.

С этого дня мне платили по 700 рупий за съемку. И работа была постоянно. Нас с Юрой уже знали почти все старожилы Колабы, многие из них снималось в кино. Правда, из самой Колабы мы перебрались в портовую часть Баллард Эстейт в десяти минутах ходьбы от туристического гетто.

Гуляя по городу в первые дни приезда, я познакомился с моряком из Шри-Ланки. В Бомбее он был известен как Силони, то есть «цейлонец». Моряк застрял в Индии без денег, документов и корабля. Но не унывал, надеясь, что все образуется, и он вновь попадет на родную Шри-Ланку. Силони жил на одной из узких предпортовых улочек, возле огромного скрюченного от времени дерева. Из мебели у цейлонца имелось лишь старое сиденье от автомобиля. А в дупле дерева хранилась чистая смена белья и пистолет.

Силони решил принять живое участие в моей судьбе и сделать из меня настоящего моряка. Он разузнал, как сделать необходимые документы и устроиться на корабль. Я уже был готов начать флотскую карьеру, но тут мои дела пошли в гору, появились деньги, заработанные в кино, поэтому морским волком я так и не стал. Зато мы успели сдружиться с цейлонцем. Несмотря на бедность, моряк сохранил чувство собственного достоинства. Казалось, он был знаком с каждым обитателем бомбейского дна, и для каждого при встрече у него находилось доброе слово.

Именно Силони порекомендовал мне переселиться в гостиницу для моряков Seamen's Club. Проживание в ней стоило всего один доллар с человека за двухместный номер. В то время как в Колабе самый дешевый одноместный номер размером со стенной шкаф стоил не меньше пяти долларов. Естественно, мы с Юрой решили переехать. В прошлом Юрий был торговым моряком, и потому поселился в гостиницу без особых трудностей. На следующий день туда же отправился и я.

При регистрации нужно было показать паспорт моряка. Я достал российский общегражданский паспорт. В нем отсутствовал английский текст, и нельзя было доказать, что это не паспорт моряка. Ну, такие у нас, российских моряков, паспорта, фотография же есть и водяные знаки! Но подозрения все же терзали администратора:

— На какую компанию вы работаете?

— Балтийское морское пароходство, — выпалил я первое, что пришло в голову.

— Ну, а какой корабль?! — не унимался настырный администратор.

— «Аврора»!

Клерк хмыкнул, но занес полученные сведения в гостевой журнал, и выдал ключ от номера. Я поднялся к Юре и застал его за необычным занятием. Он пытался отчистить испачканные красной краской штаны.

— За эти несчастные рупии кровью обливаемся! — ворчал Юра. В этот день его застрелили в «Последнем Герое».

Гостиница для моряков оказалась хорошей, просторной. Там даже был телефон. Теперь агенты могли звонить нам прямо в гостиницу. Съемок было много, и информация о них могла появиться в любое время суток.

Агенты гонялись за актерами, а постоянные актеры за агентами. Не только русские снимались в Болливуде помногу. Канадец Алэйн, крутившийся в Болливуде уже полгода, рассказал, что за год в Индии снимают около тысячи фильмов. В основном, как шепотом уверял канадец, на деньги мафии: наркобароны отмывают через Болливуд свои капиталы, вот почему в индийском кино вертится так много денег. Многие фильмы даже не окупают вложенных средств, но это и не требуется. Потеря двадцати процентов капитала устраивает инвесторов.

Впрочем, насколько можно судить со стороны, в Болливуде и так дела идут неплохо. Индийцы любят свои «масала-фильмы». Масала на хинди — «специи, приправы». В Индии все «масала» — еда, питье, музыка, кино… Индийский фильм, как и индийская кухня, полон приправ — тут любовь, погони, драки, песни, танцы, убийства, шутки и розыгрыши. Все вперемешку, без деления на жанры — как в жизни.

Кстати, американцы, захламив своим киноширпотребом весь мир, так и не сумели отобрать индийский рынок. Здесь не очень-то верят голливудским фильмам.

Начинался праздник Дивали. Город был украшен перевернутыми красными звездами, а в небо беспрестанно уносились огненные струи фейерверков. Ходить по улицам стало небезопасно. Фейерверки были большой убойной силы. Иногда мощные петарды вставляли в бутылки, чтобы не держать руками. Но был риск, что стеклянную бутылку разнесет вдребезги, а осколки ранят окружающих. Каждый год праздник Дивали собирает урожай убитых и покалеченных, но изменить ничего нельзя, люди любят Дивали именно таким.

Гуляя, я вышел на набережную, напоминавшую район боевых действий. Несколько петард просвистело у меня над головой, чуть не задев. Каменный парапет на набережной был заполнен сидящими на нем людьми. Запомнилась одна красивая девушка. Судя по всему, китаянка. Она сидела, сняв обувь и поджав ноги под себя. Ее глаза были закрыты, а губы шевелились. Кажется, она пела. Но из-за взрывов я так и не услышал ее песню.

Пробыв в Бомбее около месяца, я снялся в семи фильмах и одном рекламном ролике. Последние съемки показались мне однообразными.

Каждый раз они проходили в ночных клубах. Главная героиня должна была петь и танцевать, а герой пить, курить, и не смотреть на героиню. Сцена ревности, любимая индийским кинематографом. Режиссер каждый раз подбадривал артиста, играющего главного героя:

— Выпей! Теперь закури! На нее не смотри!!

Камера ездила по рельсам взад и вперед, снимая накачивающегося спиртным ревнивца на фоне танцующей и поющей девушки.

Массовку заставляли пить и курить вместе с героем, или танцевать вместе с героиней, в зависимости от замысла режиссера. Танцевать было веселее. К сожалению, все фильмы снимали в стиле современных музыкальных клипов — пара секунд съемки, затем камеру перетаскивали в другое место, и снимали с нового ракурса, чтобы сделать «нарезку» как можно мельче.

Съемка рекламного ролика оказалась забавной. По замыслу режиссера, несколько злых гопников должны были в центре старого Бомбея отобрать у пожилого джентльмена портфель. Джентльмена играл уже знакомый мне Майкл из Австралии. На роль хулиганов пригласили меня и трех негров: из Судана, Кении и Нигерии. Суданец был спокойным и скромным парнем. Двое других выглядели настоящими преступниками.