что делать, и что говорить. И говорить ли… Но мы решили тебя прикрыть. По легенде, ты сильно заболела и выходишь в столовую только поесть. Весь пропущенный материал мы тебе передаем вечером. Это очень сложно, поверь. Надеемся, что ты очень скоро «поправишься». О тебе не было вестей уже больше двух дней…»

Ш.Т.»

Глава 23. Решение

С запиской в руках и пустым взглядом Амали просидела несколько часов у камина, глядя на огонь. Его треск успокаивал, тепло согревало, свет не давал почувствовать себя в одиночестве и темноте, к тому же расслаблял глаза, уставшие от чтения. По всему телу девушка ощущала пульсирующую по венам и артериям все еще раскаленную кровь, через толстый потолок она четко слышала сверху чье-то сладкое сопение во сне, а под собой журчание подземных вод. Она слышала больше, чем всегда, видела больше, чем обычно, чувствовала и ощущала больше, чем должна, и все ей казалось нормальным и диким одновременно. Пока ее голову заполняли раздумья, тепло камина избавляло от озноба. Девушка смотрела на раскаленные угли и чувствовала себя с ними одним целым: разгоряченная докрасна, опасная, если коснуться, перегоревшая свое лучшее состояние, яркая, но угасающая, горячая, но остывающая, способная разжечь, но без причины лишь тлеющая, согревающая и обжигающая. Дай повод, и она готова вновь разгореться желанием и железной волей к жизни, а добавь воды, и весь жар с шипением утихнет, больше не давая о себе знать. Сейчас Амали хотелось сдаться, провалиться, исчезнуть, проиграть, да, что угодно!.. Но… Было слишком поздно. Она даже не могла сопротивляться, чтобы остановить или прервать тот ритуал, а ведь по всем правилам и законам, именно она теперь стала главной во всем своем роду, именно она завладела наследством, желанного многими поколениями до себя, именно она стала той, кем хотела быть в самую последнюю очередь. А за это боролись много поколений подряд, от чего сейчас Амали хотела бы отказаться…

Неожиданный стук вывел девушку из глубоких раздумий, поглотивших ее на длительное время. Не сразу почувствовав реальность происходящего, она с осторожностью подошла к двери, каждой клеточкой стараясь прочувствовать, кто был за ней.

— А, это вы… — негромко произнесла она, давая возможность гостям пройти.

— Амали! — радостно воскликнула Шарьяна, не сдержавшись, раскинув руки, чтобы обнять подругу, но та резко отскочила от нее, будто от заразной.

— Не прикасайся! — испуганно шикнула она, в один прыжок оказавшись на кровати. — Пожалуйста, не надо!

— Что? Почему? — удивилась Тетлери.

— Я не уверена в своем состоянии, не рискуйте, — попробовала объяснить та, еще больше отстранившись.

— Что с тобой случилось? Мы волновались, — произнес Бавиард, усаживаясь на стул возле стола девушки. — Тебя так долго не было, мы не знали, что и думать.

— Сколько? — насторожилась Амали. — В записке написано…

— Четыре дня, Амали. Четыре, — не дослушала ее Шарьяна, став недовольной и обеспокоенной одновременно. — Мы в любом случае тебя прикрыли бы, но, учитывая, что в тот раз ты исчезла не по своей воле…

— Да, не по своей, — кивнула Вальзард, хлопая от шока широко открытыми глазами. — Я совершенно потеряла счет времени.

— Плевать! — намеренно проигнорировав предупреждение подруги, Шарьяна кинулась ей на шею, чтобы обнять. — Главное что ты живая. Больше так не делай, пожалуйста, — она ее крепко к себе прижимала, сильно зажмурившись.

— Второкурсники до сих пор нас шарахаются, — усмехнулся Бавиард. — Ты точно их только припугнула? — он тоже хотел обнять подругу, но чувствовал в данный момент это неуместным и лишним.

— Да, точно, — еле заметно улыбнулась она, уже просто сидя на кровати рядом с однокурсницей.

— Ты очень плохо выглядишь… Что с тобой случилось? — поглаживая по руке, спросила Шарьяна, заглядывая той в глаза.

Вид Амали действительно был далек от здорового. Болезненно белая кожа, синяки под покрасневшими, слезящимися глазами, понурый вид, испуганный и загнанный взгляд, не говоря уже об одежде, испачканной явно не вишневым вареньем. К тому же, все ее тело периодически потряхивало как от холода, хотя в комнате было даже жарко.

— На тебя кто-то напал? — спросил староста.

— Нет. Никто не нападал, — мотала головой Амали, закрыв лицо одной рукой. — Просто… — она собиралась с мыслями, чтобы объяснить все, пока друзья терпеливо этого ждали. — Духи старшего брата и далекого предка меня переместили в то место, куда я несколько дней до этого не могла попасть.

— В храм? — осторожно уточнила Шарьяна.

— Да.

— Для чего? Зачем? — удивился Бавиард.

— На зимних каникулах я нашла в семейной библиотеке золотую книгу, как-то связанную с той черной, что нашли в библиотеке ИВС.

— По сюжету которой ты, якобы, живешь? — снова спросила Шарьяна.

— Да.

— И что в той книге было?

— Не знаю… Не знала… до вчерашнего вечера, — обреченно пожала плечами Амали.

— Вчерашнего?! — удивился староста.

— Того вечера, — с угнетенным видом исправилась девушка. — Я просила духов о помощи, чтобы перевели, что написано в книге, а они сказали, что им нужно время на это, — объясняла произошедшее Вальзард, не поднимая глаз на друзей, боясь увидеть осуждение. — Когда они были готовы, я никак не могла попасть в храм потому, что мне мешали то те тени, то что-то еще… А духи, не выдержав ожидания, тогда и забрали меня из тренировочного зала.

— Они хоть ответили на твой вопрос? — с надеждой спросила Шарьяна.

— Не совсем, — грустно усмехнулась Амали, на что ей две пары глаз задали немой вопрос. — Это была ловушка, из которой мне выбраться не удалось…

— С тобой что-то сделали? — испугался Бавиард, по тону готовый броситься мстить за подругу.

— Я под гипнозом прочитала всю книгу на древнем языке, тем самым приняв то, что мне завещали предки… — со слезами на глазах пропищала девушка, после этого зажав рот руками.

— Это так плохо? — не понял такой реакции староста.

— Я не в курсе всех подробностей, но, помнится, это катастрофически плохо, — пояснила Шарьяна, прикусив свой ноготь.

— Лучше и не сказать, — заметила Амали, кивая, взглянув на подругу.

— А что именно ты приняла? — спросил парень. — Какое-то задание, опасное знание или…

— Бавиард, я теперь правая рука самого Дьявола, — перебила его девушка, скептически оглядев. — Более того, часть его внутри меня, сейчас поглощает мою душу, и я это чувствую.

— Что? — поразился староста.

— Ты серьезно?! — воскликнула Шарьяна.

— В конце ритуала он сказал мне, глядя в глаза, «доверяю и принимаю», — рассказывала Вальзард. — И знаю, что он по договору с моим родом отдал лишь часть своей силы, завещаемую только достойным, но… я не помню, чтобы хоть где-то говорилось о наследовании такого положения… Поэтому у меня стойкое чувство, что в этом наследстве оказалось что-то