– Кто вы такой? Я вас не знаю! – остановил он Мирона.

Ух ты, он что, всех врачей в больнице знает?

– Да ты чо? – рассмеялся ему в лицо Мирон. – И я тебя, козел, не знаю.

Охранник рассвирепел и потянулся к кобуре на поясе брюк. Отлично, у него есть оружие!.. Только бы не газовое.

Мирон увидел направленный на него «наган» и облегченно вздохнул. Оружие боевое, ради него он и искал встречи с охранником.

– Руки за голову, лицом к стене! – скомандовал мужик.

А хрен он угадал!

– Да пошел ты!

Расстояние между ним и охранником – метра два, не больше. Лучше бы, конечно, их разделяло два шага. Но и так годится.

Охранник не шутил – запросто мог выстрелить. Но Мирон верил в собственную неуязвимость. Он резко отскочил в сторону – ушел с линии прицела. И тут же возник сбоку от мужика. Блокировать руку с пистолетом не составило особого труда, и заломить ее за спину – тоже. Одной рукой он сжал шею охраннику, второй забрал у него «наган». Когда тело бесчувственного охранника обмякло, Мирон опустил его на пол. Затем выбросил уже ненужный «газовик» и вложил на его место «наган». Все, теперь можно идти.

Ночь встретила его прохладой и благоуханием пробудившейся от зимней спячки природы. Его пытались убить в конце октября, в больнице он пролежал полгода, значит, сейчас конец апреля – начало мая. Что ж, отличное время года.

Он вышел из ворот больницы, прошел по пустынной улице вдоль трамвайной линии. Глухая ночь – в это время городской транспорт бездействует. Уехать отсюда можно только на такси. И то если повезет.

А Мирону везло. Ему просто не могло не везти. Он прошел всего метров двести-триста, когда из-за поворота вырулила машина с опознавательным знаком на крыше. Так и есть, такси. Он поднял руку, и «Волга» остановилась перед ним как вкопанная.

В машине было тепло, уютно, тихо играла музыка.

– Куда едем, командир? – спросил таксист, когда пассажир плюхнулся на переднее сиденье.

А действительно, куда ехать?.. Мирон задумался. Ехать ему некуда. Никто его не ждет. В Добрин он не собирался. Это глупо. Его будут искать. И в первую очередь у родителей. Нет, к ним путь закрыт.

– Где мы находимся? – откидываясь на сиденье, закрывая глаза, спросил он.

– Как это где, в Кузьминках. А-а, загулял парень, заблудился.

Мужик попался с юморком. Только его юмор раздражал Мирона.

– Короче, давай в Заболотье, – выдал он первое, что пришло на ум.

– Улица, номер дома.

– Будет тебе и улица, и дом.

Таксист пожал плечами и плавно тронулся с места. Им навстречу на всех парах пронесся ментовский «луноход». Вой сирены, блеск мигалок. Все ясно, к больнице, по его душу едет. Да только его там уже нет.

Страха перед ментами у Мирона не было ни на грамм. Он совершенно не волновался. Еще не растаял вдалеке вой сирены, а он уже спал спокойным, безмятежным сном.

Проснулся от толчка в спину. Резко обернулся и увидел на заднем сиденье «Волги» двух крепких на вид пацанов, каждому лет по двадцать.

Машина стояла. Таксист был мертв. Его голова безжизненно лежала на руле, из уголков губ стекали струйки крови, в спине торчала рукоять ножа. Пацаны приложились, сто пудов.

– Эй, фраерок, а ну-ка пошарь у него в карманах, – потребовал один, обращаясь к Мирону и указывая на водилу.

Думает, козел, что вид крови и мертвец за рулем должны напугать пассажира. И он тут же метнется шерстить жмурика. И всю его выручку за ночь выложит этим уродам на блюдечке. А потом его, конечно же, отправят вслед за таксистом в царство вечной жизни. Но не на того нарвались.

Одной рукой Мирон стал забирать у таксиста деньги, а второй незаметно вытащил «наган».

– О, да у него бабок море! – обрадовался он, вываливая себе на колени кучу мятых купюр. – Здесь и баксы есть.

– Сюда все давай, придур! – потребовал второй.

– С каких это хренов? – Мирон резко развернулся и приставил ствол «нагана» ко лбу первого пацана.

И тот и другой обалдело уставились на него.

– В рот я вас обоих делал! – рассмеялся Мирон. – Шелупонь голимая, на кого наехать вздумали?!

– Во, мля, да это же Скорпион! – неожиданно узнал его второй пацан.

Мирон внимательно присмотрелся к нему. Но припомнить не смог.

– Я – Крикун, мы с тобой на одной зоне парились, – сказал тот. – Только в разных отрядах. Но я тебя помню. А ты меня, гляжу, нет.

– Давно откинулся, Крикун? – спросил он, не убирая ствола.

– Да прошлым месяцем.

– И сразу жмура на себя повесил? – кивнул он на мертвого таксиста.

– Бабки-то нужны.

– Ну понятное дело. Кто это с тобой?

– Это Паштет, классный пацан. Он еще не сидел.

– Значит, сядет! – авторитетно заявил Мирон. – Или пулю в лоб получит. Нельзя так работать, как вы.

– А как надо? – спросил Крикун.

– Как я скажу.

– Слушай, Скорпион, а давай с нами, – предложил Крикун. – Паштет, я, Колит и ты.

– Не тот расклад, – покачал головой Мирон. – Давай так: я, Паштет, ты и Колит. Какой еще на хрен Колит?

– Да кент наш. Не пошел он с нами сегодня – захворал конкретно.

– Вылечим. Короче, я над вами, вы подо мной – другого расклада не ждите.

В воздухе повисло напряженное молчание. Наконец Крикун сказал:

– А чо, ты, Скорпион, пацан авторитетный. Почему бы и не отойти под тебя?

Мирону это понравилось, и он убрал ствол.

Но Паштет с Крикуном не согласился. Оно и понятно, Мирон претендовал на его место.

– Скорпион ты там или жук навозный, мне по хрену. А центровым ты не будешь. Только через мой труп.

– Через твой труп? – зловеще усмехнулся Мирон.

– Ага.

– Так и будет, – засмеялся он и неуловимо быстрым движением направил «наган» на Паштета.

Бах! И его мозги заляпали заднее стекло «Волги».

– Крикун, ты свидетель, Паштет мне сам на себя отмашку дал. Или не так?

Нервы Мирона как были, так и остались неуязвимыми. Как будто он не человека сейчас убил, а плюшевого мишку в тире прострелил.

– Да, так! Так! – Крикун был бледным как полотно.

Но это от страха.

– Ну все, дергаем отсюда, пока мусора не нагрянули.

Они выбрались из машины и растворились в предрассветных сумерках.

* * *

Паштет, Колит и их покойный кореш снимали однокомнатную квартиру в Гольянове. Хата старая, лет сто без ремонта. Из мебели только стол на кухне да пара табуреток. В комнате на полу три матраца с грязным бельем – вот и вся роскошь. Но такая обстановка квартирантов, похоже, не угнетала.