Одно из чудовищ он убивает и, осмотрев труп, получает последнее доказательство своей догадки: «Я увидел воплощение хаотического, ощерившегося Страха, который крадется по пятам жизни, одержимый желанием погубить ее. Застреленное мною существо издохло, но я успел перехватить его предсмертный взгляд. Глаза его были того же странного свойства, что отличало горящие зенки существа, встреченного мною под землей, и вызывали они такие же безумные ассоциации. Один из них был голубой, другой карий. Это были разноцветные мартенсовские глаза, глаза из древних легенд и преданий; глаза, открывшие мне в пароксизме наполнявшего подвал безмолвного ужаса, во что превратился этот исчезнувший род, обитавший некогда в страшном, отрезанном от мира доме на вершине Темпест-Маунтин»[141].

Идея одичания и деградации, вплоть до возвращения к животному состоянию, увлекала Лавкрафта еще со времен написания «Зверя в пещере». Однако в «Затаившемся страхе» он приобрел новые, ранее неизвестные обертона — люди могут вырождаться не только до уровня животных, они способны превращаться в настоящих демонов, выходя за пределы естественного и природного. Пока подобный вариант развития этой темы у Лавкрафта звучит не очень четко, но скоро она станет не только доминирующей, но даже в чем-то соблазнительной — как для героев произведений, так и для их автора.

«Затаившийся страх» был опубликован в «Хоум Брю» в 1923 г., в номерах с январского по апрельский включительно. Эта работа Лавкрафта для журнала оказалась последней, так как вскоре издание сначала было переименовано, а потом и просто перестало выходить.

В конце декабря 1922 г., во время путешествия по старинным городам северо-восточного побережья Атлантики, Лавкрафт получил мощный импульс для развития своей альтернативной географии Новой Англии. Он посетил Салем, город, бывший центром «ведьмовских процессов» XVII в., а также Марбльхед — городок с удивительно красивым прибрежным пейзажем и прекрасно сохранившимися домами колониального периода. Лавкрафт был просто очарован ощущением древности, исходящим от городской панорамы, открывшейся перед ним 17 декабря 1922 г.

Впечатления от облика Салема и Марбльхеда легли в основу представлений об Аркхэме и Кингспорте, двух главных городах лавкрафтианской Новой Англии. И если в более ранних текстах эти поселения выглядели несколько абстрактно, то после этого путешествия они приобрели зримые и конкретные черты.

В этом же году привычная деятельность Лавкрафта в сфере любительской журналистики неожиданно сделала лихой виток — традиционный сторонник ОАЛП, весьма мало придававший внимания формальному членству в НАЛП, он неожиданно стал лидером последней ассоциации.

Как уже не раз упоминалось, в крошечном мирке любительской журналистики порой разыгрывались нешуточные страсти и интриги. Временные противоборствующие альянсы поднимали и свергали очередных вождей, и когда осенью 1922 г., после очередной склоки, президент НАЛП У. Дауделл был вынужден уйти в отставку, Лавкрафт пригодился как компромиссная фигура. Далекий от постоянных проблем Национальной ассоциации, он воспринимался как временный руководитель, устраивающих всех.

Явно ждали, что он не будет глубоко лезть в дела НАЛП, но Лавкрафт неожиданно рьяно принялся за дело. В январе 1923 г. он добился выхода нового номера «Нэшнел Аматера», вроде бы совсем «загнувшегося» в сентябре 1922 г. Для оживления ситуации в любительской прессе Лавкрафт выпустил два номера почти покойного «Консерватива» и даже заявил о проекте создании нового издания — «Нэшнел кооператив». К сожалению, выпуск «Консерватива», а также покупка нового костюма нанесли тяжелый удар по бюджету Лавкрафта — ему пришлось выложить сорок два доллара, что в те годы для него было весьма ощутимой суммой.

Впрочем, надолго административного «ража» Лавкрафту не хватило. Он никогда не был усердным управленцем, и для участия в постоянных мелочных интригах у него не хватало ни воли, ни желания. На следующих выборах президента НААП он не стал баллотироваться и с облегчением вернулся в родную ОАЛП, заняв привычное место официального редактора.

Весной 1923 г. в свет вышла и первая книга «в твердом переплете», в создании которой принял участие Лавкрафт. Еще осенью 1922 г. его хороший знакомый, пожилой поэт Джонатан Хоуг, решил издать свои стихотворения в одном томе. Для подготовки публикации он пригласил Лавкрафта, Лавмена и Мортона. Троица приятелей усердно (и небескорыстно) потрудилась над «Поэтическими работами Джонатана Э. Хоуга», хотя вклад Лавкрафта, видимо, все-таки был определяющим. Он написал предисловие с разбором поэзии Хоуга, а также включил в сборник шесть собственных стихотворений, посвященных этому поэту. Хоуг, видимо, не был разочарован сборником, так как они с Лавкрафтом остались хорошими друзьями. Автор «Поэтических работ» дожил до девяноста шести лет, и в 1927 г. Лавкрафт написал элегию на смерть старшего товарища-поэта.

А что же роман с Соней? Он развивался своим чередом и даже не прерывался — ведь Лавкрафт писал возлюбленной каждый день, и некоторые письма насчитывали пятьдесят страниц. Одной платонической перепиской дело не ограничивалось, потому что 15 июля Соня вновь приехала к Лавкрафту в Провиденс, они весь следующий день гуляли по городу, а 17-го числа съездили к морю, в городок Наррагансетт.

Путешествиями с Соней странствия Лавкрафта в этот год не ограничились. Бывший затворник превратился в заядлого путешественника — с февраля по апрель 1923 г. он три раза посетил Салем и Марбльхед, в июле съездил в Бостон на собрание членов НАЛП, в августе вновь посетил этот город в компании с другом по переписке Морисом Мо, и тогда же на день в одиночку «смотался» в Портсмут. В сентябре к Лавкрафту приехал Д. Мортон, и друзья так усердно изучали окрестности Род-Айленда, что сумели пару раз заблудиться. Это было настолько мощное предприятие с самым запутанным маршрутом, что, когда Мортон отбыл домой, Лавкрафт в буквальном смысле слова «свалился без ног» — он упал в кровать и проспал двадцать один час.

Но за всеми удовольствиями, которые приносили с собой путешествия, Лавкрафт не забывал и о литературе. Тем паче что в его жизни писателя наметились возможные перемены — Д. Мортон, Э. Мак-Нилл и К.Э. Смит стали активно советовать ему предложить рассказы в «Уиерд Тейлс» — журнал, начавший выходить в марте 1923 г. и вскоре ставший легендой в истории американских фэнтези и хоррора.

Журнал «Уиерд Тейлс» основал Д.К. Хеннебергер, создавший в 1922 г. фирму «Рурал Пабликейшенс» специально для издания развлекательной прессы. Хеннебергеру показалось, что существует один сегмент издательского рынка, который не освоен его конкурентами, — выпуск периодического издания, посвященного преимущественно хоррору и мистике. И действительно, хотя некоторые журналы Манси публиковали произведения сходной тематики, специализированной прессы в начале XX в. в этой области фантастики не было.

Впрочем, если Хеннебергер задумывал получить сверхдоходы со своего детища, то это у него не выгорело. «Уиерд Тейлс» никогда не был особенно прибыльным изданием, никогда не мог похвастаться обильными гонорарами своим авторам и нередко бывал близок к закрытию. Впрочем, он просуществовал больше тридцати лет и даже был возрожден в 1988 г. — явный рекорд для журнала, специализирующегося на мистической тематике.