Ливви приехала из Флоренции на поезде вечером в четверг. Они мило поужинали и удалились в его спальню. Рик был готов к такому повороту событий, и Ливви тоже к нему стремилась. Сначала он планировал провести пятницу в кровати или по крайней мере не отходить от нее далеко. Но у Ливви были другие замыслы. В поезде она читала путеводитель по Парме и теперь собиралась на практике изучать историю города.

Девушка вооружилась камерой и блокнотом, и они пустились в путешествие по центру, заглядывая в такие здания, которые Рик, проходя мимо, даже не замечал. Первым был собор. Он как-то зашел туда из любопытства, но тут же вернулся на улицу. А Ливви пришла в восторг и без устали таскала его из угла в угол. Что творилось у нее в голове, Рик не представлял, но догадывался по фразочкам вроде: «Это самый замечательный пример романской архитектуры в долине По».

— Когда его построили? — спросил он.

— В тысяча сто шестом году он был освящен папой Паскуале, а в тысяча сто семнадцатом — разрушен землетрясением. В тысяча сто тридцатом году снова началось строительство и, что характерно, продолжалось около трехсот лет. Здорово, правда?

— Еще бы. — Рик старался, чтобы его голос звучал заинтересованно, хотя предпочел бы не тратить на осмотр собора так много времени. Ливви, напротив, словно оказалась в другом мире. Он брел следом, вспоминая их первую ночь, и украдкой поглядывал на соблазнительный задок, представляя, как накинется на нее после обеда.

В центральном проходе Ливви запрокинула голову и сказала:

— Купол в двадцатых годах шестнадцатого столетия расписал фресками Корреджо.[37]Они изображают Успение Богородицы. Даже дух захватывает.

Высоко вверху на сводчатом куполе живописец мастерски изобразил Богоматерь в окружении ангелов. Ливви переполняли чувства. А Рик, чем дольше смотрел на фрески, тем сильнее у него болела шея.

Они обошли главный неф, заглянули в подземную усыпальницу, осмотрели многочисленные приделы, не пропустив ни одной гробницы древних святых. Через час Рику отчаянно захотелось на солнце.

Следующим пунктом программы был баптистерий — красивое восьмиугольное здание неподалеку от собора. Они долго стояли перед северным порталом — Порталом Девы Марии. Изящные скульптуры изображали сцены из жизни Мадонны. Ливви сверилась со своими записями, но, судя по всему, и без того держала всю информацию в голове.

— Ты здесь бывал? — спросила она.

Если сказать правду и ответить «нет», она сочтет его невеждой. А если солгать и сказать «да», грех невелик. Ливви все равно собирается идти дальше — продолжать осмотр города, а он проходил здесь много раз и знал, что это баптистерий. Правда, не вполне понимал, как им пользуются современные люди, но с умным видом кивнул.

Она говорила тихо, словно сама себе, а может, так оно и было:

— Четыре яруса из красного веронского мрамора, начало строительства — тысяча сто девяносто шестой год. Пример перехода от романской к готической архитектуре. — Ливви сделала несколько снимков снаружи и увлекла Рика внутрь, где они принялись разглядывать еще один купол. — Византия, тринадцатый век, — продолжила она. — Царь Давид, бегство из Египта, десять заповедей.

Рик кивал, его шея болела все сильнее.

— Ты католик? — спросила Ливви.

— Лютеранин. А ты?

— По-настоящему никто. В семье обнаруживается протестантский след. А я копаюсь в этих вещах — истории христианства и становлении ранней церкви. Люблю искусство.

— Здесь полно старых церквей, — кивнул Рик. — И все католические.

— Знаю, — ответила Ливви, не покривив душой.

До ленча они осмотрели церковь эпохи Возрождения Сан-Джованни Еванджелиста, являющуюся религиозным центром города, и церковь Сан-Франческо дель Прато. По словам Ливви, это был один из самых замечательных образцов францисканской готической архитектуры в Эмилии. А Рику показался интересным только один факт — красивый собор одно время служил тюрьмой.

В час он настоял на обеде. Они нашли столик в «Сорелле Пикчи» на страда Фарини и принялись изучать меню. Ливви сделала новые записи. Они ели анолини — по мнению Рика, лучшие в городе, — пили вино и обсуждали места, которые посетила Ливви.

За восемь месяцев жизни во Флоренции она съездила в одиннадцать из двадцати областей Италии. Чаще всего путешествовала одна по субботам и воскресеньям, поскольку ее подружки то ленились, то им было неинтересно, то они страдали головной болью после выпитого накануне. Ливви поставила перед собой цель посмотреть все области страны, но у нее не хватало времени. Через две недели предстояли экзамены, и на этом долгие каникулы заканчивались.

Вместо того чтобы после обеда прилечь и отдохнуть, они отправились в церковь Сан-Пьетро Апостоло и Сан-Рокко. Затем прошлись по парку. Ливви, впитывая историю и наслаждаясь искусством, фотографировала и делала записи. А Рик, борясь со сном, тащился следом. В парке он рухнул на солнце на траву и положил голову ей на колени, а Ливви тем временем занялась изучением плана города. Проснувшись, он убедил ее вернуться домой и там уже предаться сну по-настоящему.

В пятницу после тренировки Ливви блистала «У Полипо». Все пришли в полный восторг. Квотербек подыскал себе прелестную американку, бывшую участницу группы поддержки футбольной команды и все такое. Итальянцы спешили произвести на нее впечатление и, опустошая кружки с пивом, пели разудалые песни.

История о сумасшедшем броске Рика в Кливленд, чтобы наказать Крея, стала легендой. Рассказ Сэма невольно подкрепил в их сознании Рик, отказавшись распространяться об этом эпизоде. Все почти соответствовало фактам. Кроме одной маленькой детали, заключавшейся в том, что Рик улетел из Италии, дабы прозондировать возможность контракта с другой командой, а значит, бросить «Пантер» в разгар сезона. Здесь об этом никто никогда не узнает.

Негодяй Чарли Крей явился к ним в Италию писать гнусности об их команде и квотербеке. Он их оскорбил. Рик, изрядно потратившись, догнал его, сшиб с ног и тем самым достойно наказал, а затем немедленно вернулся в Парму, где ему ничего не грозило. Здесь он был в полной безопасности: пусть только попробуют преследовать Рика на их земле — им не поздоровится.

Тот факт, что их квотербек в бегах, только добавило ему обаяния и окутало романтическим ореолом, против чего не в силах устоять ни один итальянец. В Италии, где на законы плюют и зачастую идеализируют именно тех, кто их нарушает, тема преследования полицией возникала, едва вместе собирались два игрока «Пантер». Они шумно спорили и нередко добавляли к известному собственные детали.

А Рика, как выяснилось, никто не преследовал. В Кливленде был выписан ордер на его арест за нападение без отягчающих обстоятельств и мисдиминор,[38]но с наручниками за ним не гнались. Власти знали, где он находится. Подразумевалось, что преступник немедленно подвергнется наказанию, если снова окажется в Кливленде.