В результате такого необдуманного действия возникшая пульсирующая боль в голове тут же вошла в резонанс с дергающей болью в плече. Так бы он и сидел, прикидывая, что чаще – пульсирует в голове или дергает в плече, но от этого занятия его отвлек сосед по постели, оказавшийся довольно симпатичной русоволосой женщиной лет тридцати.

Не сказав ни слова, она накинула плащ и выскочила на улицу. Через пару минут в тесную, похожую на кладовку комнату ввалилась целая делегация. Первым вошел грузный, тяжело дышащий человек, облаченный в армейский камуфляж.

– Пивоваров, – он протянул руку и, не дожидаясь ответа, устроился за столом, стоящим вплотную к кровати. Остальные остались стоять, из чего Волохов сделал вывод, что человек с так подходящей к его облику фамилией как минимум – лицо, приближенное к начальству. Вряд ли сам местный предводитель заявится к нему. Но вот…

– Как самочувствие? – прервал его размышления Пивоваров.

– Терпимо. Долго я валялся? – Он покосился на перебинтованное плечо.

– Чуть больше суток, – подал голос худощавый блондин, стоявший в углу.

– Это наш местный «Пилюлькин», – Пивоваров положил ногу на ногу, – прошу любить и жаловать – Аркадий Григорьевич Казанцев. Потом со всеми познакомитесь, майор.

При слове «майор» внутри Волохова как будто что-то щелкнуло.

Спецконтейнер! Если местные поинтересовались его содержимым – амба. Он окинул тревожным взглядом комнату.

– Не это ли ищешь? – Пивоваров, расстегнув что-то вроде барсетки, достал серебристое сокровище и положил его на стол. – Извини, но у меня оно лучше б сохранилось. Догадываюсь все-таки, что это такое.

Уф, отлегло. Волохов потянулся к контейнеру, но Пивоваров опередил его, быстро убрав пропажу в обратно в барсетку.

– Ты на нас обиду не держи – время такое. Мы тебе помогли, и ты нам тоже должен помочь.

– Весь во внимании, – майор изучающее смотрел на местного начальника. Не в том он сейчас был положении, чтобы что-то требовать и угрожать. Оставалось только узнать, чего от него хотят.

– Понимаешь, та шпана, что на вас напала…

– Ничего себе «шпана»! Скольких моих ребят они положили. А они были не первогодки какие…

– Дело в том, что они числом берут. Их там сотни четыре. Может, и больше. А так там в основном одни школьники бывшие. Дело в том, что незадолго до ЭТОГО в лагере на Сулице сразу у нескольких школ сборы начались. Ну, вот молодняк этот и почикал тех солдат и офицеров, которые с ними промышлять отказались. Отморозки еще те, я тебе скажу. Вот недавно Кильдеево, а позавчера Варварино полностью вырезали. К нам-то они пока не суются, благодаря вон им, – Пивоваров кивнул на чернявого паренька в камуфляже с эмвэдэшными шевронами. – Но думаю, до поры до времени. Думаю, скоро уже. Ведь практически всю округу под себя подмяли. А сколько народу полегло…

– Чем мы располагаем? – Волохов придвинулся к столу.

– А сейчас я тебе все доложу, – сразу оживился Пивоваров. – Хазаров, тащи карту, – скомандовал он чернявому пареньку. – Приступим.

Ветер надувал парус из тряпки, бывшей когда-то чьей-то простыней и висящей на ветвях-реях уже облетевшего дерева. Чуть ниже болтающийся на более толстых ветвях-мачтах истерзанный труп в нижнем белье капитанил на этом своеобразном фрегате из старой березы. Такой ассоциации способствовал и развивающийся на ее верхушке флаг, похожий на пиратский.

– Говорил, не хрена всякий мусор из окна выкидывать, – Ухват отошел от окна.

– Ыэх, скучно, – не обращая внимания на ворчание пахана, зевнул, пытаясь вывихнуть себе таким образом челюсть, Пернатый.

– Чо, сплясать тебе, чо ли? – хозяин Ряжска, хлопнув в ладоши, изобразил чечетку.

– Не-а, – его подчиненный, засунув руку под свитер, почесал грудь. – Еще файкинга хочу.

– Файтинга или факинга?

– Короче, мочилова. – Пернатый, теперь чесавший задницу, едва не брякнулся со стола, поскольку делал он это в позе «лотоса» с ногами на весу.

– Да, народ какой-то квелый пошел, – Ухват достал спичку из коробка, – минут пять пободаются и в ауте.

– А я говорил Рыжему, – персональный водила Ухвата поскреб за ухом, – чтоб он откармливал денька два-три этих чмырей, а он жидится.

– Я его, падлу, самого скоро на котлеты пущу, морду жирную, – пахан засунул заточенную спичку в зубы. – У своих жратву ворует, крыса.

– Гы-гы-гы, котлеты по-киевски. – Пернатый все-таки упал со стола – неудачно окончилась попытка почесать лодыжку под задранными брюками.

– Он чо, из Киева чоль?

– А я почем знаю? Хохол и все.

– Ну ладно. Кого из вчерашних-то стравим?

– А помнишь тех двух… ой, – шоферюга, вставая, ударился головой о крышку стола, – ну тех двух петушков ощипанных, которые вчера сцепились-то?

– Каких?

– Ну перед тем, как мы глуховских охреначили, Ванька Тертый в свою винтовку видел, как вихрастый лысому врезал. Вот пусть и продолжат.

– Да этот волосатый, он полудохлый же. И рука у него одна того…

– А лысый – на одной ноге. Все ништяк.

– Гы-гы-гы, шова калек, блин.

– Шоу, придурок. И перестань чесаться. Иди, помойся.

– Да я это… Да я стеклоочистителя пережрал вчера. Я опосля него всегда чешусь.

Они стояли друг напротив друга, словно две осинки, покачивающиеся на ветру, по которым прошлись катком. Не сломанные, но изрядно подраненные.

Егор сначала был даже рад тому, что его вывели из вонючей, душной комнаты, где, как огурцы в бочке, друг у друга на голове, вперемешку сидели вчерашние стрелки и их мишени. Но долго балдеть от обдувающего его ветерка не пришлось. Получив заряд бодрости от проверившего крепость его хребта автоматного приклада, Егор едва не протаранил лбом лысину казнившего его вчера «скинхеда». Отскочил под бурный гомон толпы, начинающей возбуждаться в предвкушении вкусного зрелища. Свой хлеб кое-кто из них как раз и дожевывал, запивая пивком. У Егора, глядя на все это, от голода свело челюсти.

– Чего стоишь? Бей! – плюгавый мужичонка, выскочив из толпы, отвесил ему пинка и тут же скрылся за широкой кормой одной из «присутствующих здесь дам». И детишки здесь тоже были. Цирк – ни дать, ни взять.

К своему сопернику Егор, несмотря ни на что, какой-либо злости или ненависти не испытывал. Он отчего-то понимал, что уйдет сегодня с импровизированной арены кто-то один. Хотелось бы, чтобы это был он. Надо бы разозлиться. Не получалось, но ему помогли.

Суть да дело, пока Егор «медитировал», его соперник, не страдающий сентиментальностью, врезал ему по опухшему плечу. Мир, сжавшись в копеечку, через секунду взорвался разноцветным фейерверком, образовав некое подобие нимба, в центре которого скалилась лысая голова. Вот по ней-то Егор и ударил ногой. Вернее, попытался. Не попал, но хоть отогнал на время. Постепенно мельтешащие огоньки перестали перекрывать обзор.