«Опасность!» закончилась, началось «Колесо Фортуны»,[14] и они продолжили соревноваться.

Когда игра подошла к концу, а они снова сыграли вничью, она улыбалась ему. Настоящей, тихой улыбкой. Улыбкой, которую, скорее всего, ни журналисты, ни высший свет никогда не видели. Улыбаясь, она будто становилась младше – красивее.

Холли встала: полчаса назад они пересели на угловой диван, стоящий у телевизора перед камином.

– Спасибо за ужин, – поблагодарила она, потягиваясь.

– Удивительно, что мне вообще что-то досталось.

Холли тихо хохотнула.

– В следующий раз закажем две.

В следующий раз. Слова повисли в воздухе как обещание.

Люк проводил ее до двери и неожиданно для себя сказал:

– Ну, до следующего раза.

Он закрыл за ней дверь. Услышал, как она прошла к себе и щелкнула замком.

Несколько часов спустя, когда на него уже давили костюм и предстоящая ночь, Люк все еще улыбался. Совсем чуть-чуть.

– Побыстрее можно? – подгоняла Плющ, стоя в середине подземного коридора под банком, пока Харли выставляла взрывчатку вдоль двери в хранилище.

– Я работаю, работаю, – пробормотала Харли. – Одно неосторожное движение, сладкие мои, и мы поджаримся, как хлебушек.

Плющ постучала ботинком по мраморному полу.

– Я тоже умею обращаться со взрывчаткой.

– Может, сама тогда все сделаешь?

– Да мои стебли пролезли бы сквозь бетон быстрее, чем ты сейчас копаешься.

Селина стояла рядом с лестницей, ведущей наверх, и, не обращая внимания на эту игривую перепалку, вслушивалась в звуки погруженного в темноту банка этажом выше. Сигнализацию отключили, чтобы она не сработала, когда они открывали тяжелую металлическую дверь на лестницу. Охранника Плющ усыпила цветком, и вот… ничего.

Когда Харли подошла к Плющу, Селина подняла камеру и поставила ее на тщательно отрегулированный штатив.

– Готовы? – спросила Селина.

Харли обняла Плюща за плечи. Они широко улыбнулись, как улыбаются друзья на фото. Селина встала чуть поодаль, скрестила руки на груди и сказала:

– Давай.

Все озарилось светом, камера щелкнула, а взрыв распахнул дверь в хранилище.

Это был небольшой взрыв. Генератор электромагнитных импульсов Селины работал схожим образом – секретная формула, заявила Харли, когда Селина спросила ее об этом. А потом начала стебаться над любопытными кошками, но Селина не стала ее слушать.

Харли – только маленькими порциями. Селина могла работать с ней и получать от этого удовольствие только маленькими порциями.

– Ты правда думаешь, что журналисты захотят опубликовать эту фотографию? – спросила Плющ, когда дым слегка рассеялся, а она отмахнулась от серого облака рукой в перчатке.

Селина подхватила сумку-торбу и зашла в хранилище, где еще клубился дым.

– Да кто ее не захочет? – ответила Харли.

Селина осмотрела полутемную комнату, включив прибор ночного видения. О Шрайк в СМИ ничего не появилось. Она не могла определиться, хорошо это или плохо.

Она спрашивала себя, когда новости дойдут до Ниссы и Талии.

Когда они задумаются.

И отправят к ней кого-нибудь еще.

– Журналисты, – сказала Селина, подходя к ячейкам. Она с легкостью вскрыла примитивный замок и сгребла драгоценности в сумку. – Проглотят это как миленькие. А нам того и надо, потому что тогда городские модники подумают, что мы переключились с балов на банки, и снова станут устраивать приемы.

Харли нахмурилась, отгоняя дым рукой.

– Мне бы пригодилась еще одна тиара.

Селина вскрыла еще одну ячейку и хихикнула:

– А как тебе это?

У нее на руке висело сверкающее изумрудное ожерелье.

Глаза у Харли стали широкими, как блюдца.

Селина бросила ей ожерелье:

– За то, что открыла дверь.

Харли поймала украшение:

– Мама в него просто влюбится, – выдохнула она.

Она впервые сказала что-то о своей матери. И хотя такие вопросы могли вывести их на скользкую дорогу, Селина не устояла и спросила:

– Вы с ней близки?

Харли убрала ожерелье в карман.

– Обожаю ее сильнее всех на свете. – Она подмигнула Плющу. – Не считая тебя, Плю. – А потом кивнула Селине. – А ты со своей близко общаешься?

Нет. Никогда. Ни разу. Селина пожала плечами:

– О ней и говорить нечего.

Это было правдой. Взгляд Харли смягчился, а выражение лица стало невыносимым.

На помощь Селине пришла Плющ, которая, сгребая пачки денег к себе в сумку, спросила:

– То есть потом мы еще пройдемся по вечеринкам?

Селина пожалела, что на ней шлем. Потому что тогда она смогла бы отблагодарить Плюща взглядом.

– Кажется, ты не слишком расстроена.

Селина переходила от ячейки к ячейке. Она выискивала следы украшений, а бумаги и всякую рухлядь не трогала.

– Бедный Бэтвинг совсем растеряется, когда станет нас искать, – промурчала Плющ. – Что станем с ним делать? Раз мы его тогда уделали, от него теперь хорошего не жди.

Селина постаралась говорить спокойно:

– Мы всегда можем им заняться, когда появится необходимость.

– Можем вывернуть его наизнанку и повесить на фонарь, – сказала Харли. Она продолжила вскрывать замки и сгребать драгоценности в сумку.

Селина поняла, что она не преувеличивает.

– Мы можем использовать его, чтобы узнать, кто такой Бэтмен, – размышляла вслух Плющ, застегивая сумку. – Они же работают вместе. Он может нам рассказать.

– Пытки? Класс.

– Я знаю способы его разговорить, – быстро уточнила Плющ, – которые не подразумевают пытку водой.[15]

Она наверняка имеет в виду свои токсины, которые заставили людей на балу отдать ей свои драгоценности.

Селина вмешалась прежде, чем они успели продвинуться в этом направлении дальше.

– Наши планы его не затрагивают. Мы будем его избегать.

– Почему?

Улыбка Харли сменилась на что-то несколько более опасное.