бросят свиньям. Но слишком уж гладко вы стелете — как бы не пришлось жестко спать».

— Все это очень неожиданно, — сказала я. — Очень. Я должна подумать… и посоветоваться с господином Сабророй.

Улыбка Гаэтаны стала шире.

— Разумеется, Эрна. Думайте столько, сколько сочтете нужным, вас никто не торопит и не заставляет. Ваши кексы очень заманчиво пахнут… давайте устроим чаепитие во время тихого часа?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Когда я достала кексы из духовки, аккуратно переложила их на большое блюдо и оставила остывать, Гаэтана извинилась и отправилась по своим делам, а один из санитаров проводил меня в ту часть клиники, которая служила для размещения персонала и гостей. Светловолосый парень в синей форме оказался говорлив; когда я спросила, куда мы идем, он сообщил:

— Сказали устроить вас в гостевом. Там и ваш курирующий инквизитор. Уютно, красиво, должно вам понравиться. Когда проверки приезжают, там инспекторов селят. Все довольны.

Я напомнила себе, что я пока еще не пациент, не заключенная и не пленница, но тревога не утихала.

Я была в клетке. Ее не заперли, но я сомневалась, что мне позволят выйти.

— Много тут пациентов? — спросила я.

— Сорок два, — ответил санитар. — Пятеро буйных, но они под охраной, а остальные мирные. Можете ходить спокойно, куда захотите, они в своем мире живут.

Вот как интересно. Куда захочу.

— А операции часто проводят? — не отставала я и тотчас же добавила: — Доктор Гварнери мне говорила про них.

— Нет, не очень. В последний раз эту Чинцию Фальконе оперировали. Ну тут же не мясной рынок, тут не режут каждый день. Тут науку вперед двигают, вот так.

Я понимающе кивнула, а парень продолжал:

— Вот мы с сестрой близнецы. Я обычный родился, а она ведьма. Ух, натерпелись мы всей семьей! Она сейчас уехала, где-то на островах живет, а ведь разве плохо было бы: чик — и ты нормальный. И никто в тебя пальцем не тычет и грязь на голову не льет.

— Понимаю, — сдержанно сказала я. Послушать обитателей этого места, так в «Убежище» просто спасают человечество.

— Ну и вот, — санитар открыл дверь, и я увидела комнату, похожую на очень чистый номер провинциального отеля. — Устраивайтесь, вещи ваши уже поставили. Надолго вы тут, не знаете?

Я неопределенно пожала плечами.

— Как решит куратор.

— Я про то и говорю, — вздохнул санитар. — У нормальных людей нет никаких кураторов. Живи и жить давай другим.

Надо же, он слово в слово выразил точку зрения бургомистра Ханибрука.

Когда санитар ушел, я заперла дверь на задвижку и медленно обошла комнату, скользя по ней взглядом. Это было даже не магией — некое подобие детской игры, которое помогало находить спрятанные предметы. Какое-то время я кружила по комнате, спрятав руки за спиной и осторожно дотрагиваясь разумом до вещей — кровати под зеленым покрывалом, прикроватной тумбе, картине с корабликом в тихом море.

Ничего. Хозяева «Убежища» не разместили в комнате ничего для того, чтобы подслушивать — или наоборот, спрятали все так, чтобы только они могли найти.

Я села на кровать, вздохнула, провела ладонями по лицу и чуть не расплакалась. Мне хотелось вернуться в «Белую цаплю» — принять фрукты, которые привез Марун, придумать очередной десерт, за которым выстроятся очереди барышень и дам, слушать морские рассказы и побасенки Сандро. Как-то там Гвидо со всем справляется?

И где Энцо? Увидеть бы его сейчас — мне сразу бы стало легче. Я избавилась бы от тоски и поверила: я не пациентка здесь, я не одна.

Да все ли с ним в порядке? Или пока доктор Гварнери рассматривала мой мозг, а потом болтала за приготовлением кексов, его тащили в операционную?

Стоило подумать об Энцо, как в дверь негромко постучали. Я бросилась открывать — Энцо скользнул в комнату, обнял меня, и какое-то время мы стояли молча, потерянные и найденные, и я подумала, что могла бы так стоять вечно: просто обняв его, уткнувшись лицом в мягкую ткань пиджака, ловя биение сердца…

— Как ты? — негромко спросил Энцо, и я ощутила мимолетное прикосновение магии к волосам: он изучил комнату и не нашел в ней ничего подозрительного.

— Теперь намного лучше, — ответила я. Он мягко отстранил меня и улыбнулся.

— Твои кексы пахнут на всю клинику. Я в какой-то момент даже подумал, что это исцелит больных.

— Доктор Гварнери пыталась войти ко мне в доверие, — усмехнулась я. — Предложила заняться тем, что меня расслабит и успокоит.

— А ты? Что-то я не вижу, чтобы ты расслабилась и успокоилась.

— Вся проблема в опухоли гипофиза. Если ее устранить, то ведьма станет обычным человеком, и меня пригласили принять участие в этом мероприятии, — ответила я, снова чувствуя, как во мне начинают закипать страх и злость. — Я сказала, что должна подумать. Что мне нужно с тобой поговорить.

Энцо понимающе кивнул. Я чувствовала, что время, которое мы провели порознь, тяжело ему далось. Он прикоснулся к тому, чем занимался его отец, и увидел свое возможное будущее — то, которое случилось бы, если бы Энрике Леонардо Саброра все-таки довел бы дело до операции.

— Все правильно. Надо потянуть время. Когда доктор Гварнери снова с тобой заговорит на эту тему, постарайся казаться неуверенной. «Я не знаю», «мне надо подумать». Дело в том, что я кое-что нащупал… и это кое-что поможет нам победить малой кровью.

— Итан Хатчиссон? — предположила я. Лицо Энцо дрогнуло, и мне сразу же стало ясно: его бывший коллега действительно мертв — и это можно доказать.

— Пойдем прогуляемся? — предложил он. — Покажу тебе кое-что. Заметил это, когда поднимался по лестнице. А если я как-то смогу раздобыть металлическую рамку, то и тело найду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Выйдя в коридор, мы пошли к лестнице — Энцо вел ладонью по перилам, и я не сводила с нее глаз. В какой-то момент он едва заметно прихлопнул по светлому дереву: всмотревшись, я увидела на самом краю выцарапанное нечто, похожее на листок. Мы спустились в сад — сейчас, когда начался тихий час, здесь никого не было, но я все равно не могла избавиться от ощущения, что на нас смотрят. Мы прошли среди деревьев, сели на скамью, и я сказала:

— За нами наблюдают?

— Обязательно, — улыбнулся Энцо, и тут меня обожгло пониманием:

— А если что-то прочитают по губам?!

Энцо одобрительно посмотрел на меня.

— Для этого я окружил нас с тобой заклинанием, которое размажет им картинку.

Я вздохнула с облегчением.

— Так вот, вся наша беда в том, что в чем-то обвинить «Убежище» не получится, — произнес Энцо, и я сникла. — У них есть все лицензии,