Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что, страшно? – с довольным видом осведомился Синькин, который, разумеется, все заметил.
– Да не особенно, – пожал плечами Беда, стараясь не смотреть в ту сторону, где голый черт с надписью на спине «Я не ангел» гадил на голову господину в котелке.
Глядя на это зрелище, хохотал, держась за живот, моложавый бес с нахальными остроконечными усиками. Завидев его, Кондрат тут же ткнул кнопку громкой связи и радостно заорал: «Ола, компаньеро!» Бес послал в ответ воздушный поцелуй.
– Гений наш, – с теплотой в голосе сказал Синькин. – Его прямо с кладбища сюда старшим чертом взяли. Работник каких поискать: смелый, инициативный. Хочу ему свое место передать, когда на повышение пойду.
Вдруг с ближайшего пригорка покатилось что-то круглое, юркое, стремительное и неуловимое, как колобок.
– Пикассо! Пикассо! – толкнул Беду в бок куратор.
Мухин увидел, как гениальный старший черт подпрыгнул, ловко вскочил на колобок и, весело ухая и перебирая копытцами по поверхности шара, помчался дальше вместе с ним.
– Мучача кон балон![2] – орал он во все горло. – Мучача кон балон!
Мухин не выдержал:
– Кондрат, а давай выйдем! Ну когда я еще с ними повстречаюсь…
– Слушай, я уже объяснял. Времени нет. Выбирай: или Джудекка, или все остальное. А хочешь с ними говорить – поступай ко мне на службу. Каждый день будешь беседовать.
– Ну хорошо, хорошо, поехали. Только в абстрактном экспрессионизме остановимся, ладно? А потом сразу вниз.
– В абстрактном – обязательно, – кивнул Синькин, нажимая кнопку. – Круг пятый – гордость нашего музея. Его нам грех бы было пропустить. Досто… Дстопрмчательность не хуже Колизея… Нет… Дстопрмчательность не хуже Мавзолея… Тьфу!..
Лифт ускорился. Шестой круг, в котором содержались первые абстракционисты, промелькнул, как одно мутное пятно, а на пятом лифт притормозил.
– Матушки! Да что ж такое тут деется? – ахнул пораженный открывшимся зрелищем экскурсант.
– Ха! – усмехнулся довольный гид. – Штырит, да? Вставляет? Что просил, то и получай. Пред вами, а точнее, пред тобою так называемый абстрактный экспрессионизм.
Беда только руками развел. Пейзаж и правда впечатлял. Всюду дымили вулканы, прыскали гейзеры, чмокали болота, клубился пар. Казалось, что рвущаяся из почвы энергия вот-вот обернется извержением, землетрясением, тайфуном или всем этим одновременно.
– Слушай, а почему здесь такая баня?
– Не почему, а зачем, – поправил демон. – Чтоб ребятам веселей жилось. Они же к истокам стремились, back to the basics.[3] Архетипы всякие, силы плодородия, индейские примитивы, тоху-боху. А у нас тут правило золотой рыбки: сказано – сделано. Ад, как ты уже, наверное, догадался, Боря, есть наиболее полное исполнение желаний клиента. Так что добро пожаловать в пустыню воображаемого. Давай-ка остановимся на минутку. Стоп машина!
Лифт послушно замер, и Беда увидел еще одну ровную площадку. На ней очень тесно, бок к боку, как грибы на просушке, были уложены голые художники: руки прикрывают сердце и пах, ноги плотно стиснуты, головы запрокинуты. А по периметру территории искусства, едва не наступая на контингент, шествовал в страшном ритуальном танце похожий на Шиву огромный лысый бес. В его многочисленных руках клубились здоровенные кисти, а поспешавшие следом бесенята волокли чан с кипящей краской. Макнув несколько квачей в чан, бес брызгал разноцветными струями на художников и оглушительно орал с американским акцентом:
– Дрип-дрип! Дрип-дрип! Дрип-дрип!
Если абстрактные экспрессионисты дергались, Шива заливался радостным хохотом и потирал сразу десяток рук.
Беду едва не стошнило.
– Все, хватит! – крикнул он. – Давай в Джудекку!
– В Джудекку так в Джудекку!
Лифт резко ускорился, и снаружи, за его стенами, наступила непроглядная ночь. Не было видно совсем ничего, лишь изредка мимо проплывали светящиеся точки.
– Что там за огоньки? – спросил Беда, когда немного пришел в себя. – Костры жгут, что ли?
– Да нет, это вторая смена пайковое телевидение смотрит. Отдыхают ребята.
– Пайковое? У вас что, телевизор по карточкам?
– По карточкам? Нет! – рассмеялся директор по развитию. – Просто название такое. Черти мои Нам Джун Пайка на части разобрали и в телевизоры вставили. Пусть, говорят, светит людям, как хотел при жизни. Ну, не людям, конечно, но все-таки…
– А сам он не против?
– Да кто его спросит? Он же разобран.
Беда вспомнил друга Валю, который тоже хотел светить миру, и погрустнел.
Вообще все увиденное наводило на печальные размышления. Бес, разумеется, не случайно водил его по кругам ада. Беду нагло вербовали, открыто звали на службу в этот бесчеловечный музей. И в нынешней ситуации о таком предложении стоило задуматься всерьез. С одной стороны, так называемый совриск уже не вызывал у Мухина ничего, кроме отвращения, причем столь сильного, что он был бы не прочь поучаствовать в его оформлении. Но с другой стороны, остаться здесь навечно значило добровольно отказаться от всякой возможности выйти к свету. Да и зачем это нужно демону? Не окажется ли этот контемпорари-ад просто очередным проектом неутомимого куратора, который он потом, даже не моргнув голубым глазом, кому-нибудь задорого продаст?..
– Эй, ты не спишь? – прервал его мысли Синькин. – Третий круг проезжаем. Тут тоже много интересного. Вон на той площадке Кляйном порисовать можно.
– Каким еще Кляйном?
– Что значит «каким»? Ив Кляйн, француз, который девок синей краской мазал и об холст вытирал. Неужели не слыхал? Звезда шестидесятых.
– А, знаю, знаю. Ну и где он? Ничего же не видно, темно.
– Э, брат… Да тут хоть десять солнц включи – все равно ни фига не разглядишь. Кляйн, он же пуганый, гад. Как только лифт увидит, сразу шугается и за камни прячется, замучаешься ловить. Но зато когда поймаешь – ну просто масса удовольствия. Берешь его этак не спеша за шиворот, макаешь в синюю краску – и мажешь, и мажешь. Самый популярный аттракцион у наших. Точнее, два таких: Кляйном порисовать или Фонтану порезать. Эх, жаль, времени нет!
– А на чем рисуют?
– Сейчас самая популярная техника – художником по бетонной стенке. В связи с модой на стрит-арт. Но вообще выбор от беса зависит. Я ведь говорил: учреждение тут с традициями, очень консервативное. Не признают наши ветераны труда модных трендов, предпочитают по старинке об холст его вытереть. Вон за той скалой грязные холсты в кучу свалены. Все думаю, кому бы толкнуть. Ты, кстати, не знаешь? Кляйн-то подлинный, могу справку выписать.