— Да, — сухо выдавил Иваныч.

Смирнитский и Балакин были не просто давними друзьями, их связывала одна война, которую политики называли просто контртеррористической операцией. Когда она началась, они были в разных ведомствах и занимали разные должности, однако в итоге оказались на одном ПВД, где уже не один год плечом к плечу осуществляли боевые операции. А посему знали друг друга как облупленные.

— Это не может быть связано с тем, что двое моих парней выехали сегодня утром с базы с одним из твоих оперов? — Вопрос прозвучал настолько буднично, что Иваныч напрягся.

Такое открытое безразличие, прозвучавшее в голосе, совсем не было свойственно Балакину, который всегда радел за вверенный ему личный состав.

— Как? — спросил Смирнитский.

— Ясно, — тяжело вздохнув, ответил командир роты разведки, — ты не в курсе?

Анатолий Иванович промолчал, лишь кивнув.

— Хреново, — пробурчал Балакин, и на его лицо легла тень сомнения, — теперь у нас нарисовались проблемы. Получается, группа выехала без какой-либо санкции.

Кто явился инициатором, догадывались и Балакин, и Смирнитский, и оба командира просчитывали возможные варианты дальнейших действий.

— Что будем делать, Иваныч? — первым спросил Балакин.

Смирнитский пристально посмотрел на друга, и понял, что в сложившейся ситуации возможно лишь одно решение: собрать отряд и выдвинуться на розыск. И это решение он поддерживал полностью.

Смирнитский достал и развернул на столе оперативную карту Чеченской Республики.

— Организуем две группы. — Он взял карандаш и начертил квадрат близ села Симсир, заключив в него населенный пункт. — Одна направится в лес, в этот квадрат около села. Там наверняка будет столкновение с противником, а значит, мы найдем и наших. Вторая — в Симсир, вот по этому адресу.

Смирнитский передал Балакину лист бумаги с написанным адресом.

— Что за адрес, Иваныч? — спросил Балакин.

— Человека, что ошибся с выбором стороны, которой стоит помогать.

Сложив лист пополам, Балакин убрал его во внутренний карман камуфляжной куртки.

— Я понял.

— Тогда собирай парней, Петрович! А того черта доставь живым! Я давно планировал провести с ним контрольную встречу. Правда, не стоило откладывать в долгий ящик, надо было провести днем ранее, когда вызвал к себе Хемуля…

— Разрешите? — на пороге «кабинета» полковника Смирнитского появился капитан Алексей Хемлев.

Полковник разрешил ему войти.

Хемлев сел напротив начальника.

— Вызывали? — спросил он.

Дочитав оперативную справку, Смирнитский отложил документ в сторону.

— Да. Алексей, по поводу информации, — было заметно, что полковник напряжен и взволнован, — от оперативного источника, которую ты вчера оформил и доложил.

Хемлев кивнул:

— В отношении Гагкаева?

— Да. Ты доверяешь источнику? — в лоб спросил Смирнитский.

Хемлев, не ожидавший подобного вопроса, замялся.

— Мы же его проверяли в этом году, Анатолий Иванович.

— Это я помню, — отмахнулся Смирнитский, — я у тебя как у оперативника спрашиваю: ты своему источнику как человеку доверяешь?

— Как и всем чеченцам, Анатолий Иванович.

— Понятно, Алексей, — заключил Смирнитский, — ладно, давай иди работай по плану.

— Есть! — И Хемлев направился к выходу.

— Алексей, — остановил его Смирнитский, — пока не забыл: устрой с источником встречу.

г. Москва, гостиница «Пекин», январь 2009 года

Одноместный номер гостиницы «Пекин», в котором поселили Разумовского Сергея по его прибытии в Москву, был ярким примером культуры и сервиса советской эпохи. Но если времена Советского Союза безвозвратно ушли в прошлое и жизнь, повинуясь закону поступательного развития, двигалась дальше, то номер так и остался в прошлом. Эдакое воплощение мечты человечества о машине времени, реализованное в отдельно взятой гостинице.

Перешагнув порог, Разумовский, давно отвыкший от атмосферы минимализма, которым поражал номер, недовольно поморщился. Вид невзрачной комнаты удручал. Окна были занавешены плотными серо-зелеными шторами, отчего помещение казалось безликим. Сложенный незатейливой мозаикой паркетный, давно выцветший пол местами вспучился, а по краям около плинтусов были расщелины, бросавшиеся в глаза, словно знак «Макдональдса» в темноте ночи.

— М-да, — протянул Разумовский, бросив небольшую дорожную сумку на старую одноместную кровать, которая наверняка могла бы рассказать множество историй, — вот так и живем.

Сергей раздвинул шторы, впустив в комнату свет, который здесь не был частым гостем. Теплые солнечные лучи моментально развеяли тяжелую атмосферу, принеся с собой частичку радости надвигающейся весны.

— Так намного лучше, — улыбнувшись, сказал Разумовский и принялся разбирать сумку.

Бритвенный станок, зубную щетку и пасту он отнес в ванную, которая была совмещена с туалетом и выполнена в темно-коричневых тонах. Снова весьма не оптимистично. Создавалось впечатление, что все это сделано специально: мол, дорогой сотрудник, не обольщайся и не питай иллюзий, ты не в сказке, этот номер как нельзя лучше символизирует сухую действительность Службы.

«Ладно, хоть вода не ржавая», — подумал Разумовский, ополоснув осунувшееся посеревшое лицо: он провел бессонную ночь за рулем машины. На секунду Сергей задержался, разглядывая свое отражение в небольшом зеркале, висевшем над умывальником, а затем вернулся в комнату и продолжил разбирать сумку. Пару футболок и запасные джинсы он, аккуратно сложив, убрал в шкаф. Множество пар носков и нижнего белья бросил в выдвижной ящик. Полученный в приемной руководителя Службы желтый конверт с литерой «Р», что, по всей видимости, означало «Разумовский», положил на прикроватную тумбочку, невзрачную, как и весь интерьер комнаты.

Материалы из конверта он прочтет позже, а сейчас Разумовский хотел отдохнуть.

Расстелив постель, Сергей сразу забылся крепким сном.

Часа через два, когда уже давно перевалило за три пополудни, Разумовского разбудил звонок мобильного телефона.

— Да, — сонно пробормотал Сергей.

— Не спишь. Вот и чудно, — быстро говорил бодрый голос. — Ты в каком номере остановился?

— В двадцать третьем.

И Разумовский, прервав связь, повернулся на другой бок, намереваясь еще часа три-четыре подремать.

Однако больше поспать ему не удалось.

Только Разумовский почти погрузился в сладкое царство Морфея, как в дверь постучали и в номер ввалился Игорь Кириллов с пакетами в руках.