– Держись, пацан!

– Все девки твои.

– Молоток, мужик!

Паша взял моток туалетной бумаги:

– Не гунди, сам просил. Терпи. Вытри вот. Теперь вставляй.

– Я не могу, – просипел Кузя.

– Через не могу. Я, что ли, буду?

Соловей, глядя на Кузю, стоял весь белый. Бахвальство как ветром сдуло. Саша отметил это про себя и повернулся лицом к потолку, заложив руки за голову. Происходящее его больше не интересовало.

На следующую ночь в хате № 15 уже все спали, когда в дверь постучали, резко, встревоженно. Саша моментально открыл глаза, но дверь уже приотворилась, и внутрь просочился какой-то парень. Он подошел к спящему Паше Железняку и толкнул его в плечо. Паша заворочался:

– Какого…

– Паш, там это, Кузя кончается, – ответил парень.

Паша нехотя сел на кровати, дотянулся до выключателя, в комнате вспыхнул свет. Виталик проснулся:

– Э, пацаны, чё за дела?

– Как кончается? Не гони. – Паша смотрел на парня, хмурясь.

– Это, плохо ему, весь горит, бред какой-то несет… Видать, это, заражение…

Саша, Виталик и Паша слезли с коек, стали напяливать штаны. Потом вслед за парнем вышли в коридор.

В хате, где жил Кузя, тоже горел свет, и все обитатели, включая Соловья, сидели на своих кроватях. Кузя метался в бреду, скидывая с себя положенное на него кем-то мокрое полотенце. Зашли Саша, Виталик и Паша, остальные повернулись к ним, но промолчали.

– Он давно так? – поинтересовался Виталик, пока Паша ощупывал Кузин лоб.

– С вечера, – ответил Соловей.

– Какого хрена сразу не сказали? Мудачье…

– Может, пройдет… – нерешительно пробормотал кто-то.

– Да? У тебя щас так пройдет, мамка не узнает! А если он ласты склеит? Всем же впаяют! – кипятился Виталик, брызгая слюной.

– В больничку бы… – пробормотал Соловей.

– Сам-то как? – спросил у него Паша.

– Да я ниче…

Саша подошел к кровати, откинул одеяло, несмотря на неразборчивое Кузино бормотание, и легко подхватил его на руки.

– Ты куда его?

– На танцы я его, – сквозь зубы процедил Саша и вынес Кузю за дверь. Виталик окинул всех презрительным взглядом, сплюнул прямо на пол, развернулся и вышел вместе с Пашей. Уже в темном коридоре, где впереди маячил Сашин силуэт, Паша сообразил:

– Дежурным надо сказать.

– Разберусь.

Саша нес Кузю по уже знакомому коридору медсанчасти, дошел до двери кабинета и положил его прямо на пол. Забарабанил в дверь.

– Кто? – испуганно донесся Верин голос.

– Открывай.

– Кто это?

– Саша.

– Уходи.

– Открой, дура, тут пацан кончается! – и для пущей значимости долбанул в дверь кулаком.

Щелкнул замок, выглянула Вера. Ее лицо переменилось, когда она увидела сначала Сашино лицо, затем лежащего на полу Кузю. Она мгновенно стала деловитой, присела на корточки:

– Что с ним?

– Заражение, что! Ты докториха, не я!

– Хватит истерить, – вдруг оборвала его Вера. – Из-за чего заражение?

Саша стушевался:

– Шары вставили, понял… Знаешь?

Вера тут же спустила Кузе трусы, оценила состояние.

– Так, его на стол, – вскочила она на ноги и, пока Саша заносил Кузю в кабинет, успела скинуть со стола все ненужное и застелить его простыней. Саша положил парня на стол и отошел, глядя, как Вера быстро достает спирт, хлоргексидин, инструменты, шприцы, вату и бинты. Потом она принялась мыть руки по локоть. Саша направился к двери.

– Стой, – остановила его Вера. – Обезболивающего нет, только спирт. Будешь держать.

Пока шла операция, Саша смотрел на Веру, ее гримасы и шепчущие что-то губы. Она была бледна и сосредоточенна, работала уверенно, быстро. Саша невольно залюбовался. Кузя пришел в себя и подвывал, несмотря на вставленную в зубы деревянную линейку.

– Руки держи крепче! Спирта еще! – отдавала приказания Вера. Саша торопливо исполнял.

Наконец на простыню упали давешние два пластмассовых шарика, все в крови.

Вера тыльной стороной руки откинула волосы со лба, отошла к раковине, снова вымыла руки. Вернулась к столу, взяла бинт, наложила повязку с мазью. Потом так же деловито стала накладывать повязки на запястья Саши, где все еще были глубокие ссадины от наручников. Саша дернулся:

– Не надо.

– Это моя работа, – оборвала его Вера и продолжила начатое. Они одновременно наклонились и соприкоснулись лбами, но тут же отшатнулись в разные стороны. Вера дала Кузе таблетку, приподняв ему голову.

– Работать-то будет причиндал? – кивнул Саша на Кузю.

– Лучше, чем раньше, – бросила Вера и стала собирать инструменты и препараты.

– А ты с ним уже успела, что ли? – прищурился Саша. Вера резко взглянула на него, но промолчала. Когда все было убрано, она указала на свою кровать:

– Сюда его.

Саша перенес Кузю, впавшего в забытье. Посмотрел на снующую с полотенцем и спиртом Веру, готовящуюся обтереть пациента, развернулся и вышел. Вера коротко посмотрела на закрывшуюся дверь и продолжила работу.

Когда Саша вернулся домой, Виталик еще курил в открытое окно. Саша рухнул на кровать прямо в штанах.

– Ну как там?

– Все путем, – отозвался Саша.

– Кто в санчасти, Вера?

– Да.

– Тогда точно все нормально, – согласился Виталик и лег на свою койку. Не прошло и нескольких секунд, как он засопел. А Саша долго лежал, упершись глазами в пространство перед собой. Потом попытался зубами развязать узел на бинтах, обвивающих запястья, но тут же прекратил это занятие. И не сомкнул глаз до самого рассвета.

На следующий день Вера как раз мыла окна в медсанчасти, когда подошел Виталик. Он не стал заходить в здание, просто встал под окном.

– Привет.

– Здравствуйте, – чуть улыбнулась Вера, продолжая скрипеть тряпкой по стеклу.

– Что там, как наш пациент?

– А, Кузнецов… Перевела в палату. Ничего, завтра уже выйдет.

Виталик помолчал. В этот момент во дворе появился Саша, он дошел до спортплощадки и стал подтягиваться на турнике. Руки его все еще были перебинтованы.

– А вообще – как дела? – спросил Виталик у Веры. Та удивленно на него посмотрела:

– У меня? Замечательно, как всегда.

– Не обижает никто? А то, может, поговорить с кем надо?..