— Тише, сладкая моя девочка, я только попробую…

Поднимая голову, глядя ей в глаза, двусмысленно облизываюсь и она откидывается на подушку, руками, с силой сжимая простынь, без слов крича мне о своем нетерпении. Языком щелкаю по раздраженному мной клитору, чувствуя его первые, совсем легкие вибрации. Пальцами правой руки поглаживаю складочки, смачивая их, покручивая, подбираясь, пробираясь ими, растягивая ее… Не удержавшись, вхожу ими на всю длину, резко насаживая… И она кричит, громко, надрывно стонет, сводя меня с ума нескрываемой похотью в своем голосе.

Посасывая клитор, выхожу из нее и резко, снова, вбиваюсь в нее пальцами, до пошлого, влажного шлепка…

И теперь уже рычу я, не выпуская ее изо рта. Нескромное эхо моего голоса звенит в ней, яркими всполохами-отголосками и она отвечает на мое нетерпение, зарываясь в мои волосы руками, ближе притягивая к себе мою голову.

Понимаю, что по другому не получиться, поэтому больше не затягиваю, покачивая пальцами из стороны в сторону, внутри, по кругу, бережно растягиваю и набираю темп. А она стонет с каждым сильным толчком, алчно пытаясь насадиться глубже, но пальцы не член, поэтому я легко нахожу вибрирующее уплотнение внутри, на ее стеночке и сгибаю пальцы, с силой его потирая, терпеливо на него нажимая…

— Сережа, я больше не могу…

— Шшш, сладкая, сейчас, сейчас…

А сам только глубже засаживаю пальцы, с темпом, от невозможности терпеть, упираюсь в ее лобок лбом, продолжая всасывать, щелкать, ритмично обводить эпицентр ее желания, постанывая от накрывшей меня лихорадки. Резко, быстро, влажно… пока она не потекла мне на пальцы, смачивая ладонь…

Отпускаю вторую руку вниз, на свой член, чувствуя его мокрую распухшую головку. Прикасаться к нему крайне болезненно, но я стискиваю его в кулак, и делаю выпад бедрами, вдалбливаясь в свою руку, с силой сжимая ягодицы, до ямочек на них. Хриплю вместе с ее криком, продолжая целовать опухший, пульсирующий клитор. Пальцами ловя вибрации ее тела, чувствую дырочку, которая туго сжала их, не желая выпускать и делаю новый выпад, продолжая вколачиваться в свой сжатый кулак.

Этого, последнего толчка было достаточно и я полетел вместе с ней, следом за ней, так быстро, чтобы успеть подхватить ее…

* * *

Тону в омуте стальных глаз!

После оргазма сумасшедшей силы мы лежали рядом, лицом друг к другу. Молчали оба, наслаждаясь тишиной и нашим единением. Слов было не нужно. Протянув руку, он аккуратно заправил за ухо прядь моих волос, упавших мне на глаза, погладив меня по щеке. Я, не удержавшись, прислонилась к его ладони, повернув голову, поцеловав в ее середину, так открыто, не скрывая своих чувств, что он глубоко вдохнул, сквозь зубы, словно от боли, втянув воздух, и задержал дыхание…

— Обещаю, что больше не уйду… — чуть слышно прошептала я.

— Обещаю, никогда больше не отпущу… — с трепетом ответил мне он.

Я улыбнулась в ответ на его слова! Искренне, заразительно. И увидела знакомые искорки счастья в его серых глазах, словно отблеск лунного света на темной воде, которая сегодня поражала своим спокойствием. Всегда бурно вспененное море, сегодня было безмятежно, сражая своим великолепным умиротворением…

— Ты проклинаешь то фото и ту ситуацию, которая свела нас, а я, в тысячный раз, говорю спасибо судьбе, за то, что ты рискнула стащить мое треклятое портмоне, которое до сих пор не давало тебе покоя.

— Я…

— Ты! Ты — моя самая большая удача в жизни! Самая значимая находка, самый большой выигрыш! И я готов…

— Я готова, — перебив его, впервые желаю раскрыть свои чувства.

И он замолчал…

А я рассказывала ему о своей жизни, с самого детства, не таясь, впервые, не стесняясь раскрыть всю подноготную, показав уродливость ее реальности… Про маму, про Ванечку, про то, как и почему приехала в город и как могла не есть днями, запивая горечь своей жизни горячим кипятком, вместо чая. Смеясь, шептала о том, что никогда не плачу, видя предательский блеск непролитых слез в его глазах…

Но сейчас, я четко понимала, что это совсем не жалость! Это отблеск переполняющих его эмоций!

А потом, в ответ я слушала его…

Про то, как мальчишкой попал в детский дом, как с пяти лет научился защищать себя, вгрызаясь в недругов, стоя с Александром спина к спине. Рассказывал все, не пытаясь скрыть от меня всю степень своей жесткости, порой, переходящую в жестокость. О готовности защищать меня, взяв на себя ответственность, о сводящем с ума желании быть со мной.

О любви мы не кричали…

Но только потому, что оба не знали, что это такое. Не чувствовали ее от других, не умели понять, что сами уже испытывали это чувство друг к другу. Безумная потребность, яркий интерес, жгучее возбуждение, томная страсть, тихая верность…

После всех произнесенных слов я потянулась к нему губами, бережно припечатывая сказанное, прикасаясь, делясь с ним своими ощущениями от услышанного. Он же, приподнимаясь, отвернувшись от меня, открыв прикроватную тумбочку, неожиданно достал оттуда маленький бумажный белый конверт…

— Открой, — протянул мне.

Я развернув, к себе, распечатывая, вытащила оттуда небольшую фотографию 9/12…

На ней мы были вдвоем, украдкой сфотографированные кем-то в торговом центре, том, в который ходили за покупками. На фото он обнимал меня за талию, притягивая к себе, целуя в нос, а я улыбалась ему в ответ. Счастливые!

— Это наше первое фото. Их будут тысячи! Сотни тысяч! Но именно с него мы с тобой начнем новый виток нашей жизни.

Предательская слеза скатилась по моей щеке и Сережа ее быстро подхватил губами…

Мое первое фото.

Первая история.

Наша история.

— Слава, как ты смотришь на то, чтобы мы завтра поехали в Воронеж, к твоему Ванечке? У меня есть возможность, у тебя желание. Мы сможем оформить опекунство…

КОНЕЦ