Мы ехали где-то минут сорок пять, и тут Эмили прервала свой монолог.

– А вот и Долина.

Что бы там ни говорили, место было ничем не примечательно, честно говоря. Никто не стоял на обочине, жадно глотая водку. Никто не танцевал под «Призрак оперы» и не расхаживал с начесами высотой с одноэтажный дом, как я ожидала.

– Уже почти приехали, – сказала Эмили, выдохнув прямо от диафрагмы.

И тут мы попали в пробку.

– Ну же, ну же, ну же! О, господи! – Эмили колотила по рулю, потом протянула мне мобильный. – Позвони Тале и скажи, что мы задерживаемся на пять минут!

– Тале? Ты хочешь сказать, что это ее настоящее имя?

– Ну да, Таля, – нетерпеливо сказала Эмили.

– Не Тля? – не отставала я.

– Нет, вообще-то это сокращение от чего-то. Может, Наталья?

– Ага?

Наверняка это сокращение от Натальи, а вовсе не издевательство над бедной ирландской дурочкой!

Мы въехали в ворота, охранник проверил наши имена по списку, и мы припарковались в специально отведенном для нас месте. Это было странно, как будто происходило не со мной. Несмотря на волнение, меня охватило чувство, которого я не испытывала уже много месяцев – возбуждение. Хотя раньше оно было посильнее. Кажется, все мои положительные ощущения срабатывают только в полсилы. Я уже не могла сиять от радости или испытывать сильнейшее возбуждение.

Однако терять напрочь голову было нельзя, поскольку я знала, что в жизни Эмили это событие занимает важное место. У нее почти не было денег и шансов, так что, если не удастся пропихнуть этот сценарий, ей прямая дорога в дождливую Ирландию – работать кассиршей.

Мы прошли через стеклянные двери. На минуту мне показалось, что Эмили упадет в обморок. Затем мы пялились на постеры нашумевших картин, снятых на этой студии. Теперь уже была моя очередь падать в обморок. Потом мы представились отвратительно худой, красивой и недоброжелательной служащей, спрятавшейся за гигантским букетом, занимавшим чуть ли не всю деревянную стойку. Стоило ей услышать имя Эмили, как ее суровое лицо смягчилось.

– Здрасте, я – Тиффани. Мне понравился ваш сценарий, – тепло сказала она.

– Вы его читали? – Я была потрясена. Даже девушка на приеме звонков прочла текст Эмили.

На роскошном лице Тиффани появилось испуганное выражение, словно я застала ее за чем-то неприличным. Когда она снова заговорила, у нее был такой писклявый голос, будто она подышала гелием.

– Конечно, – нервно пропищала она. – Конечно, я сообщу мистеру Расселу, что вы тут.

Тиффани поцокала по мраморному коридору, а Эмили сказала сквозь зубы:

– Она его не читала.

– Но она же…

– Никто не читал его. Кроме человека, чья работа из ста девяноста страниц сделать три строчки текста.

– Тихо! Она возвращается!

– Мистер Рассел готов вас принять.

Мы с Эмили медленно поднялись и потащились за Тиффани по коридору, где висело еще несколько постеров в рамочках. У меня шумело в ушах. А ноги стали как ватные. Не могу себе даже представить, как же чувствовала себя Эмили. Ведь от состояния многое зависит.

Тиффани отворила дверь в обставленную со вкусом комнату, где за столом сидели три мужика и изящная блондинка (Таля?). Они встали. Один из них, загорелый и с голливудской улыбкой, протянул нам руку и представился: «Морт Рассел». Он был намного моложе, чем я ожидала, но в нем чувствовалась такая харизма, что аж страшно, такая, как бывает у влиятельных людей.

– Эмили О'Киффи! – воскликнул он одобрительно.

– Сдаюсь. – Эмили с уверенной улыбкой сделала шаг вперед. И я слегка расслабилась. Кажется, она взяла ситуацию под контроль.

После того как Морт Рассел обласкал Эмили, он представил ее всем остальным. Девушка действительно оказалось Талей. А мужики – какими-то там вице-президентами или что-то в этом роде. Но это не так впечатляет, как кажется. В Штатах вы можете разносить чай с сандвичами и называться при этом вице-президентом по подаче прохладительных напитков. Правда-правда. Я сама как-то раз была вице-президентом.

Эмили подтолкнула меня с моей пустой папочкой к ним, и они заявили, что очень счастливы со мной познакомиться. Можно было поклясться, что наше знакомство – самая приятная вещь, которая с ними только случалась.

– Приятно познакомиться, – ответила я. У меня были жесткие инструкции – больше ничего не говорить.

Нам предложили кофе, и мы согласились. К сожалению, ни тебе бисквита, ни печеньица. Но атмосфера за столом была неформальная и дружественная, приятнее и представить себе нельзя. Громко и восторженно они кричали, как им понравился сценарий «Денег для красоты».

– Это… – Морт Рассел начал размахивать руками. – Помогите мне подобрать слово, – велел он своим приспешникам.

– Смешно.

– Да. Смешно.

– Но проект может принести прибыль, – подсказал второй.

– Ага, прибыльно.

– И забавно, – снова вставил первый.

– Да. Забавно – это хорошо. Мы любим все забавное. Начинай презентацию, – внезапно велел Морт Эмили.

– Конечно. – Эмили улыбнулась сидящим за столом и отбросила назад волосы. – Мне кажется, в моем сценарии есть что-то от «Тельмы и Луизы» и от «Большого куша».

К моему ужасу я физически слышала, как пересохло у нее во рту. Каждое слово сопровождалось небольшим щелчком, будто ей приходилось рывком отклеивать язык от нёба.

Таля пододвинула ей стакан воды.

– Вода, – пояснила Эмили с глуповатой улыбкой, перед тем как отхлебнуть из стакана. Я испытала огромное облегчение, так как мерзкие звуки прекратились и она начала говорить с такой скоростью, с какой убегают зайцы, вырвавшиеся из капкана.

Практика пошла ей на пользу. Она изложила содержание менее чем в двадцати пяти словах.

А потом подробно описала, что же там все-таки произошло. Хотя я все это уже слышала, но у нее так гладко выходило, что на мгновение я забыла, где я, и почти начала наслаждаться процессом. Она завершила презентацию словами:

– Это будет замечательный фильм!

– Спасибо!

Они все зааплодировали. Интересно, я должна присоединиться или это будет выглядеть так, словно я аплодирую сама себе. Но я не успела решить, так как они перестали хлопать.

Потом заговорил Морт. Я не могла поверить тому, что он произнес.

– Это великое, великое кино.

Нервная дрожь прошла по всему моему телу, и я быстро взглянула на Эмили. Она слегка улыбалась.

Морт руками как бы очертил над своей головой экран, и все мы послушно задрали головы.