Женщина и не думала смутиться. Не завизжала, не бросилась прикрывать трепетные места, и вообще не явила волнения, словно в этом доме встречать гостей голяком – добрая традиция. Она терпеливо ждала, пока мальчишка сообразит, что пялиться на обнаженную даму на пороге ее дома – не совсем прилично, и спрячет глаза. А также запыхтит и зальется румянцем. Все это Родион торопливо проделал, убедив, что управлять мужчиной, а особенно девственником – легче велосипеда.

– Что вам угодно? – спросила она таким тоном, будто Ванзаров с городовым заявились к ней, в чем мать родила.

Маленькая вдовушка не собиралась мучить себя трауром, а неплохо проводила время. Волевая женщина, освободившая себя от принципов и условностей – что может быть более опасным? Неплохо бы выяснить.

– На опознание заеду завтра, после благотворительного бала, – сказала она. – Павла не вернешь, а я не хочу расстраивать нервы напрасно. Прошу простить...

Хорошенькая ручка попыталась захлопнуть дверь, но ботинок чиновника полиции притормозил.

– Требуется немедленно задать вам несколько вопросов, – сказал Ванзаров, неопределенно разглядывая пол. – Мы подождем в прихожей, пока вы оденетесь.

Госпожа Хомякова смерила зардевшего юношу взглядом, окончательно хоронившим зачатки его мужских достоинств, но остереглась угрожающе сомкнутых бровей Семенова и посторонилась. Обогнав незваных гостей, хозяйка впорхнула, словно царица фей, за которой развивался шлейф газа. Трудно сказать, обладают феи настолько упругой линией спины и округлостями, на которых она возвышалась. Мужчины подробно задумались над этим вопросом. Так, что Родиону пришлось звать на помощь васильковые глаза, а как справился Семенов, лучше и не знать. Русский мужик в некоторых вопросах опаснее быка перед красной тряпкой.

Анна Ивановна устроилась в подушках дивана соблазнительной наядой, но к облегчению юноши закинула ногу на ногу. Кончик гладкой ножки нацелился острием пальчиков. Или чувство стыда ей не знакомо, или точно рассчитанный ход.

– Должен официально предупредить, – сказал чиновник полиции, борясь с косоглазием, – все ваши ответы будут занесены в протокол. Господин Семенов может выступить в суде в качестве свидетеля, в случае отказа от данных показаний.

Угроза не отразилась на лице дамы и ветерком неуверенности.

– Смотрите, господин полицейский, не лопните от усердия. Или чего другого.

Это было целительное лекарство. Соблазнительная нагота как-то вдруг померкла, а перед ним оказался противник – без пола, возраста и прочих мелких различий. Противник уверен в своей силе и безнаказанности. Считает себя умнее и хитрее. Тем хуже для него. Родион перестал заставлять себя не смотреть, куда не надо. Атмосфера в гостиной резко посвежела. Анна это ощутила, съежилась и запахнулась плотнее в контур одежды.

– Что вы делали вчера вечером? – спросил Ванзаров так, словно сидел в комнате допросов на втором этаже участка.

Вдовушка позволила подумать.

– Ничего особенного, – наконец, ответила она.

– Извольте отвечать.

– Кажется, прогуливалась.

– В котором часу?

– Около восьми.

– До которого часа?

– Я не смотрю на часы. Наверно до десяти, или чуть позже. Потом легла спать.

– Где изволили гулять?

– Без всякой цели, по Дворцовой набережной. Вечер был чудный, у воды так хорошо.

– Кто это может подтвердить?

– Зачем такие сложности? Вам недостаточно моего слова?

– Вы были с любовником?

– Если угодно.

– Как добрались до дома?

– Он меня подвез. Мы простились у парадной.

– Больше ничего не желаете сообщить?

Анна насторожилась, чутко уловив подвох, но придумать выход не успела.

– Итак, позвольте подытожить, – сказал Ванзаров, усаживаясь на стул и закидывая ногу на ногу, словно теперь он стал хозяином положения. – Ваш любовник Ипполит Делье в это время находился со своей женой и имел неприятную сцену, после которой Екатерина Павловна ушла из дома. Вы дали ложные показания, запомните это, господин старший городовой.

Семенов наполнился важностью момента. Пообвыкнув к полуголой девке, ему захотелось крепко насолить за пережитое унижение.

– Совсем забыла, – быстро сказала Анна. – Я гуляла, но была одна.

– Значит, на этот час у вас нет независимых свидетелей? – уточнил Ванзаров.

Подушка легла защитным бастионом между нею и юным сыщиком, но Хомякова отмолчалась.

– В таком случае, придется доказать, что вас не было на бульваре Большой Конюшенной улице в указанное время.

– Зачем? – удивленно спросила Анна.

Вместо ответа Родион внезапно бросил в нее платок, скомканный в плотный шарик. Дама поймала его ловким хватом.

– Играете в лаун-теннис левой рукой? Отменная реакция. Быстрая и точная.

Платок бессильно пал на густой ковер. Анна сжалась, словно загнанная в угол тигрица.

– Вы очень умно все придумали, госпожа Хомякова. Пожертвовать подругой и мужем ради того, чтобы главная цель вернула вам свое доверие – для этого надо иметь крепкую волю. Вы спасли Екатерину Делье от крысы, которую нес Павел Николаевич, и завоевали ее симпатию. При этом обыграли Аврору Грановскую, предложив ей устроить шутливое покушение на Екатерину, и отравили, а заодно – несчастную горничную. Ну, дальше было все просто. Назначаете Делье свидание поздно вечером, садитесь на лавку рядышком и наносите удар левой рукой, которая у вас прекрасно развита...

– Это чистый бред, – сказала Анна.

– Не учли мелочей, – продолжил Родион, словно оглох. – Екатерина перед встречей с вами назначила свидание своему любовнику Антону Грановскому, чтобы передать кое-какую посылку. Далее. Вы оставили крохотный, но отчетливый след каблучка под лавкой, по которому уже изготовлен гипсовый слепок. Осталось сравнить его с вашей обувью. Ну, и главная улика... Не догадываетесь?

Чиновника полиции не удостоили ответом.

– Вот она... Записка, заманившая Екатерину в ловушку. Все так, госпожа «Ночка»?

– Покажите письмо, – тихо попросила Анна.

Листок был предъявлен, но из надежных рук не выпущен.

– Где вы его нашли?

– В сумочке госпожи Делье. В спешке забыли проверить. Не так ли?

– А я думала, где его потеряла...

– Глупая отговорка. Всего этого хватит, чтобы отправить вас на виселицу.

Внезапно Анна попыталась встать, но Семенов ринулся с такой решимостью, что женщина забилась в диван.

– Это письмо я хотела отправить неделю дня назад! – закричала она жалобно и беспомощно. – Но оно пропало из моей сумочки... Я думала, что обронила на улице или в салоне, когда расплачивалась.