том то и дело. Я испугался до усрачки. Взывая к его рациональности и совести, которые могли напрочь отсутствовать. О, Доля, спасибо тебе за удачу… Не зря я поверил, что первый ученик академии не может быть просто безумным идиотом».

Ивор взглянул на подрагивающую руку.

«Черт, этот парень умеет запугивать. Либо нужно стать в разы сильнее его, чтобы не думать об этой проблеме. Либо…»

«Либо нужно было оставить его подыхать в том лесу! Ну что ты за человек такой? Ты же сам себе проблемы создаешь. Значит все же испугался. А знаешь! Я вот тоже напугалась, думала наш с тобой поход за тринадцатью артефактами закончится так и не начавшись. Вот так глупо и бесславно».

«Вот тут — то ты и попалась!»

Парень звучно засмеялся, разминая руку, которая больше не тряслась.

«То есть?» Тон Звездочки с волнительного сменился на удивленный, но уже задавая этот вопрос она подозревала, какой будет ответ, потому что знала, что Ивор достаточно коварен в плане проявления эмоций.

«Ты беспокоишься за меня! Твой голос наконец поменялся, значит ты все же дорожишь мной, как своим напарником и тебе не наплевать на то, что со мной станет. Конечно же я не испугался. Все от начала и до конца было спланировано. Каждое слово и каждое движение. Я не настолько глуп, чтобы отдать свою жизнь воле случая или хотелке какого — то там человека, будь он хоть трижды лучшим учеником»

«Ах ты… Ты!!! Ты ничтожный глупый и мерзкий человечишка! Я больше ни слова тебе не скажу, достал! Как ты вообще можешь так поступать со мной! С Ломающей всяческие оковы и щиты Валькирией третьего круга!»

И, Звездочка обиделась, причем обиделась не на шутку. Остаток дня не сказала ни слова. В прочем, Ивору это было только на радость. Он наконец чувствовал, что отдыхает от вечных упреков своей напарницы.

Стук в дверь повторился снова.

«Да ладно. Сколько можно. Сегодня день гостей?»

За дверью стоял Радобор, неловко почесывая едва проклюнувшийся ежик волос на голове.

Ивор приветственно кивнул, хоть и был уже не в настроении вести какие — то беседы.

Ученик кивнул в ответ и протянул небольшой сверток.

— Я тут подумал. Ты нам жизнь спас в том лесу, а потом нас забрали, так что я толком тебе и спасибо не сказал. Ты способный малый, знай, заслужил уважение старшего. Я не мастак на слово, но думаю ты понял, что к чему.

— Да, Радобор, спасибо. Я рад, что не ошибся в тебе.

Парень хлопнул Ивора по плечу и улыбнулся.

— Ты это, коль проблема какая будет, не стесняйся, подходи, я подсоблю. Какое — никакое уважение я тут сыскал, могу с ребятами поговорить. Оно ж знаешь, как в жизни. Тут тебе помогли, а там ты поможешь. Цикличность мирового древа, однако.

— Что есть, то есть.

Радобор снова неловко кивнул и попятился к выходу.

«А! Что я тебе говорил! Доверие, уважение, подарки, стоило всего — то немножечко рискнуть!»

Ивор мысленно усмехнулся, но Звездочка обиженно молчала. Возможно, если бы он затаил дыхание, то услышал очень злобное сопение Валькирии. Но парень отпустил эту ситуацию, считая, что на утро все обиды забудутся. Ведь утро всегда мудренее вечера.

Опустив взгляд на сверток, который передал ему Радобор, Ивор нахмурился. От свертка исходила странная энергия, которая совершенно не походила ни на элементальную энергию, ни на первобытную.

Глава 19. Жертвы ради силы

— Сын мой. Когда ты родился, небеса пылали огнем войны! Но будучи лишь слабым человеком, ты не способен подарить миру то спокойствие, в котором он должен пребывать. Спокойствие всегда рождается из Хаоса. Увы, ты не испепелишь мир. Не сможешь погрузить его в мучительное пламя, чтобы потом из пепла возникла новая жизнь.

— Но как же… Мы же не бросим его, верно?

— Я предрекал ему великую цель. Но теперь вижу, что он бесполезен. Сейчас, даже когда вчерашние враги стали верными соратниками в этой ужасной войне, я надеялся… Что ж, видимо Законы древа и в этот раз не благоволят мне.

— Не позволю! Мой мальчик! Мое дитя! Ты не можешь так поступить!

— Увы, ты здесь ничего не решаешь. Это уже не твоя забота. Только боги решают, кому велено жить дальше, а кому следует умереть.

— НО ТЫ НЕ БОГ!

Последние слова эхом отдавались в голове Ивора еще пару минут после того, как он проснулся. Он стирал холодный пот со лба трясущимися руками. Юноша тяжело дышал, его сердце билось с бешенной скоростью, а каждый удар отдавал болью в висках. Он не мог успокоиться, вскоре его руки медленно начали покрываться льдом.

«Звездочка! Что это? В чем дело?»

Болезненный холод распространялся по всему телу. Несмотря на устойчивость Ивора к своему же элементу, в этот раз лед причинял ему вред. Он осекся, после чего схватил перчатки, что лежали около подушки и нацепил их.

«Звездочка!?»

Лед уже покрыл больше половины тела, сковывая движения и заставляя и без того частое дыхание Ивора сбиваться. Он паниковал. Едва проснувшись, сложно было взять себя в руки, не говоря уже о ситуации, когда тебе снился кошмар.

«Тише Ивор, вдохни глубже. Успокойся».

Голос Валькирии был мягким и заботливым, необычайно теплым. Казалось, ее голос согревал самые глубины души. Как несвойственно для той, кого Ивор знал уже несколько месяцев.

«Плыви, мой юный воин

За дальние моря,

Узнаешь, что достоин,

Как бросишь якоря.»

Ивор трясся сильнее, но все же сквозь боль и ужасный холод он пытался вслушиваться в мягкую мелодию. Звездочка пела. Медленно и звучно, пытаясь поддерживать ритм и тем самым подсказывая Ивору темп дыхания.

«Причалит лодка к мысу,

Ты ступишь на песок,

И запахом мелиссы

Поманит вглубь лесок»

Дыхание медленно приобретало привычный темп. Глубокий вдох, вслед за ним протяжный выдох, тело наполняло тепло, которое зарождалось, где — то глубоко в груди.

«В лесу том дивно темном

Ты встреть свою судьбу,

И в уголке укромном

Вверх вознеси мольбу.

В конце пути тернистого

Мы встретимся с тобой,

У берега пятнистого

Укроет нас волной.»

Лед отступил, вернулся обратно в тело Ивора. Его внутренняя энергия, которая бушевала еще мгновение назад — наконец успокоилась. Он обессилено упал на кровать и пытался успокоиться. Валькирия закончила свою мелодичную песню и выжидающе молчала. Она знала, что будут вопросы, но не была уверена, что сможет на них ответить.

Пару минут спустя юноша наконец встал и молча пошел омываться из чана с водой. Он