Святослав кивнул Регнвальду на свою нехитрую трапезу: овсяный кисель в глиняной кружке и ломоть пресного ржаного хлеба.

Регнвальд сунул флакончик с ядом обратно за голенище сапога и уселся на стул.

– У ромеев всяких припасов вдоволь, – сказал он.

Едва начавшуюся беседу Святослава с племянником прервало появление Харальда и Тюры, которые не утерпели и сразу же прибежали в княжеские покои, едва узнав о возвращении Регнвальда из плена.

Святослав не стал задерживать Регнвальда, видя, как ему не терпится пообщаться с двоюродными братом и сестрой. После гибели родителей Тюра и Харальд стали для Регнвальда самыми близкими людьми.

Регнвальд поведал Святославу, что в стане ромеев полным ходом идут работы по изготовлению новых осадных машин. В подтверждение сказанному Регнвальдом на равнине там, где ромеями был поставлен частокол, опять застучали топоры и буквально на глазах стали вырастать новые осадные башни.

Святослав вывел войско за стены Доростола, едва ромеи закончили постройку осадных башен и вновь расставили за частоколом катапульты и баллисты. Цимисхий тоже отважился на сражение, выведя из своего стана лучшие отряды и расположив их заслоном перед частоколом. Намерение русичей было очевидно для Цимисхия. Святослав вышел на битву с единственной целью – уничтожить камнеметы и осадные башни ромеев.

Пехота русов навалилась на ромеев с таким неослабевающим напором, что не прошло и часа, как славяне продавили середину боевого строя византийцев. Все усилия ромейских военачальников восстановить распадающиеся боевые шеренги были напрасны. На флангах ромеям еще удавалось сдерживать славянский натиск, но в центре их фронт стремительно рушился и все грозило завершиться повальным бегством.

Спасать положение устремился храбрый Иоанн Алакас во главе отряда конников. Острый клин из четырехсот катафрактариев врубился в плотную массу славянской пехоты. Алакас был впереди, расчищая себе дорогу длинным разящим мечом. Славянские витязи так и падали от его сильных ударов.

Навстречу к Алакасу устремился Святослав, яростно понукая своего буланого жеребца. Иоанн Алакас в своих блестящих доспехах был заметен издалека. От Святослава не отставал Регнвальд, под которым был мощный широкогрудый конь вороной масти. Святослав уже замахнулся, чтобы скрестить свой клинок с мечом Алакаса. В этот миг Регнвальд метнул свое копье. Бросок получился на редкость удачным. Стальное жало копья пробило Алакасу защитную сетку спереди на шлеме, вошло ему между глаз и вышло из затылка. Алакас без стона вывалился из седла под торжествующий рев русичей.

Оставшиеся без своего храброго предводителя катафрактарии прекратили наступление.

Битва кипела уже возле самих осадных машин. Русы рубили топорами защитный частокол ромеев, засыпали осадные башни множеством горящих стрел. Наконец мужество покинуло ромеев и они обратились в бегство. Русичи не преследовали врага, торопливо разводя костры и поджигая камнеметы.

Цимисхий встретил своих полководцев в гневе. Эта победа русов свела на нет все усилия ромеев по восстановлению осадных машин. На этот раз воины Святослава не только сожгли катапульты и осадные башни, но и разобрали защитный частокол.

В русском войске все славили Регнвальда, меткий бросок копья которого произвел перелом в битве. На пиру по случаю этой победы Святослав шутливо пожурил племянника за то, что тот не дал ему сразиться с грозным ромейским военачальником.

– Прыток ты не по годам, младень! – сказал Святослав с добродушной усмешкой. – Эдак ты больше меня прославишься!

– Верно ты поступил, Регнвальд! – промолвил Свенельд. – Князя нужно оберегать в сече от врагов и от его же безрассудного рвения к воинским подвигам. Кто знает, может, твое копье ныне спасло Святослава от гибели.

* * *

В тот вечер Кейла, как обычно, шла полутемными дворцовыми переходами в свою светлицу, возвращаясь от Тюры. Эти вечерние посиделки в последнее время стали для подруг чем-то вроде обязательного ритуала. После гибели Весняны и Верхуславы прошло уже больше месяца, но горечь утраты по-прежнему неотступно терзала Кейлу и Тюру. Порознь обе мучительно тосковали по погибшим подругам, но и, встречаясь, Тюра и Кейла остро чувствовали образовавшуюся пустоту после того, как не стало Весняны и Верхуславы.

Огибая угол в одном из дворцовых переходов, Кейла неожиданно столкнулась с Рафаилом. Тот явно поджидал ее.

– Мне нужно поговорить с тобой, – сказал Рафаил, взяв Кейлу за руку.

Кейла привела Рафаила в свою комнату.

– Я принес тебе сушеных абрикосов и немного оливкового масла. – Рафаил положил на стол рядом с горящим светильником небольшой холщевый мешочек. – Ты ждешь дитя. Тебе нужно хорошо питаться, милая.

– Я же просила тебя, Рафаил, больше не преследовать меня, – недовольно проговорила Кейла, кутаясь в шерстяную накидку. Ее бил озноб. – И в твоих подачках я не нуждаюсь!

– О чем ты говоришь, милая! Я же люблю тебя! – с обидой в голосе воскликнул Рафаил. – Ты же моя жена!

– Не затевай сызнова этот разговор, – сердито предупредила Кейла. – Когда-то я была твоей, однако ныне я уже не твоя!

– Сфенкел мертв. Отныне ты свободна! – Рафаил приблизился к Кейле и нежно взял ее за плечи. – Почему ты отталкиваешь меня? Неужели ты намерена и мертвому Сфенкелу хранить верность?

– Уходи, Рафаил! – Кейла передернула плечами и отвернулась. – Я хочу спать.

– А я хочу понять, на что ты надеешься, глупая? – Рафаил уселся на стул, всем своим видом показывая, что так просто он не уйдет. – Я хочу понять, что с тобой происходит, милая? После того как ты побывала в наложницах у Святослава и забеременела от Сфенкела, ты словно переродилась! Кейла, я порой тебя просто не узнаю! Внешне ты все та же, но душа твоя из белой превратилась в черную. Вспомни, Кейла, что русы сделали с государством хазар! Сколько наших соплеменников мыкаются в рабстве у печенегов, в Хорезме и на Руси! Ты должна ненавидеть русов лютой ненавистью, а ты водишь дружбу с племянницей Святослава и с ее братьями. Как это понимать?..

– А никак не понимай, Рафаил, – безразличным голосом ответила Кейла. – Уходи! Тебе тоже пора спать.

– Пойми же, глупая, войско Святослава обречено на гибель! – начал терять терпение Рафаил. – В Доростоле вот-вот начнется голод, русы уже едят собак и ворон. У Святослава слишком мало сил, чтобы разбить ромеев в открытом поле. Пересидеть беду за стенами Доростола Святослав тоже не сможет из-за острой нехватки продовольствия. К тому же не все здешние болгары согласны и дальше терпеть тяготы осады. За спиной у Святослава зреет измена, а он и не догадывается об этом!

Кейла вздрогнула и посмотрела на Рафаила долгим взглядом.

– И что ты предлагаешь мне, муж мой? – спросила она со странной полуусмешкой на своих красивых устах.

– Нам нужно бежать отсюда, милая, – ответил Рафаил.

– Кому это нам?