А с дочками Таира, с их эби девчонке будет спокойно. Там за ней точно присмотрят, лучше, чем это сделает одинокий, мать его, волк.

— Когда меня выпустят?

— Виталич сказал, что по его части ещё пару дней.

Я не продолжил мысль, но она меня и так поняла. Снова этот жест — ладонь на животе, а я сглатываю шумно, оттого, что жарко. И в ветровке жарко тут сидеть, и от Зай меня в пот бросает.

— Заходите! — позвали нас, я дверь распахнул, пропуская Зайца вперёд. Огляделся: кабинет как кабинет, врачиха сидит в голубой форме, медсестричка ее по клавиатуре ногтями цокает. Окна закрыты, второй этаж, вроде безопасно все.

— Я в коридоре подожду, — предупредил Зай, но она вдруг в мою ладонь вцепилась двумя руками:

— Останься со мной. Я… боюсь.

В голосе столько мольбы, что я сдался, даже не сопротивляясь. Сел в уголок, ноги под стул подогнул: кабинет разом маленьким казаться начал, точно я как в теремке, все место свободное занял. Руки на груди сложил, стараясь не вслушиваться в чужой диалог: казалось, если я отгородился от их разговора, то меня это не заденет все.

Зай выписку от Виталича протянула, я знал, что он созванивался с врачом, поэтому для нее не стало неожиданностью то, чем лечили пациентку.

Осматривали ее за ширмой, отсюда я видел мало, только как Зай раздевалась, а потом взбиралась на высокое кресло. Ощущение, будто подглядываю в дырку в бабской бане, ей-богу.

— Не бойтесь, я только возьму мазок. Живот не болит?

А потом на УЗИ в соседнюю дверь попросили пройти, и снова Зай потащила меня с собой. В комнате было темно, на стене монитор весит, на котором ни черта не разобрать.

— Сделаем трансвагинально, чтобы определить, где плодное яйцо, — предупредила врачиха, а я насторожился: какое транс, что за яйцо?

Я смотрел на экран, — черные дыры, белые полосы, видимо, внутренности человечьи, но как тут хоть что-нибудь разобрать, черт возьми?

— Тело матки увеличено, в полости определяется один эмбрион, плодное яйцо не деформировано.

На экране, среди прочей белиберды, маленькая черная точка.

Ни рук, ни ног, ни головы, вообще ничего. Только одна эта точка, крохотные клетки, из которых потом разовьётся человек. Или не разовьётся.

В горле словно ком застрял, и ощущение такое дурацкое, точно слезы в глазах собираются. Я взрослым плакал однажды только, когда матери не стало, а сейчас, как баба, почти разрыдаться готов.

Может, не мой это ребенок?

Но что-то подсказывало, что в этих клетках столько же моего, сколько и Зай. А она рукой своей ладонь мою нашла и сжала, вырывая мне к черту душу.

Выть хотелось, со словами — ну почему это все у нас так?

Под какой несчастливой звездой родились оба, что нам приходится сквозь такие испытания проходить?

— Тонус есть, а так, в принципе, результаты УЗИ неплохие. Но нам нужно сделать забор крови на скрининг, в вашей ситуации лучше это сделать, не дожидаясь положенных сроков. Завтра с утра натощак кровь нужно будет сдать, если вы у Игоря Виталича лежите, тогда забор сделаете в его клинике, а пробирку привезете нам. И лекарства все придется отменить, токсичное действие на плод сейчас ни к чему.

Зай кивала в такт чужим словам, пока вытирала полотенцем бумажным гель, а я топтался, дожидаясь, когда отсюда выйдем. Руки дрожали, и думалось, что сегодня точно напьюсь, до беспамятства, чтобы хотя бы одна ночь прошла без снов и мыслей обо всем, что было сейчас в моей жизни.

Я врача за руку поймал, отводя в сторону:

— А теперь по чесноку, сколько шансов у ребенка родиться здоровым?

— Мало, — отрезала она, разом став деловой и даже сердитой. Руки в халат засунула, смотрела прямо и открыто. Не боюсь, мол, тебя, только я и не пугал, — но результатов скрининга надо дождаться, дальше будем думать.

Обратная дорога казалась вечностью, Зай сосредоточено смотрела вперёд.

— Я слышала ваш разговор с врачом, — сказала, наконец, когда мы остановились возле больницы в поисках парковочного места. Я заглушил двигатель, оборачиваясь к ней:

— Я не мог это не спросить. Кому-то из нас нужно быть… разумным.

Она усмехнулась горько, а я заговорил:

— Если бы только от меня что-то зависело, Заяц… Если бы я мог как-то повлиять…

Холодные пальцы коснулись моих губ, заставляя замолчать.

— Просто проводи меня и хватит на сегодня об этом. Я устала.

Дома меня встретил рыжий кот. Тёрся возле моих ног, но в квартиру не заходил — там теперь вместе с Ясмин и Таиром жила громкая Шанель. Кусаться теперь не лезла, зато обожала смотреть телик, лежа на моей подушке. Подумалось, что Шакировых в последнее время стало как-то много в моей жизни.

Таир собирался, я должен был доехать с ними до границы области, убедиться, что отсюда они смогут выехать спокойно. Решено было своим ходом, без поездов — самолётов. Мы были уверены, что мэр напрямую не станет атаковать Таира, чтобы забрать внучку, и это позволит выгадать немного времени, чтобы не с нахрапу лезть в говно.

Ясмин была грустной, перебирала бусины на своем зайце и со мной не говорила.

— Сорок один. Сорок два. Сорок три.

— Ясмин, — позвал, оседлав стул рядом с ней. Она голову подняла, но смотрела по — прежнему куда-то в себя. В такие моменты девочка меня пугала, хотя я уже привык к ее присутствию в собственной жизни. Хорошо, когда у тебя дома готовый ребенок, умеющий есть чисто, вытереть себе зад и отвечать на вопросы.

— Не хочешь со мной говорить?

— Ты не поедешь со мной и мамой?

Признаться, этого разговора я боялся. До того момента, как они исчезнут из моей жизни, все меньше времени оставалось, и разбитые чужие надежды осколками ранили и меня.

— Я приеду потом навестить вас, — пообещал, дёрнув легонько за прядь волос, но Ясмин отвела руку мою в сторону.

— Я думала, ты будешь с нами всегда. Чтобы защищать нас и не давать маму в обиду.



— Ее больше никто не обидит, — уж об этом я точно позабочусь, но для Ясмин этого оказалось мало.

Говорить со мной она больше не захотела, я не стал настаивать, ощущая досаду. Мне хотелось проститься с ней по-теплому, но маленький человек затаил обиду. В машину Таир устраивал ее сам, мы курили перед дорогой.

— Приедете, когда ей станет лучше, потом приступим ко второму этапу, — раз в сотый, наверное, повторил он мне. — Береги Зайнаб. За себя и за меня.

— Ты знаешь, я за нее жизнь отдам, — казалась, в словах много патетики, но это было правдой.

До конца области добрались за два часа, Таир, ещё две машины сопровождения и я на своей.