Оставались лишь крайние меры. Ничего даже отдаленно похожего на план. Трэвис не представлял, как все пройдет, – сначала ему требовалось увидеть ближайший «Хамви» и количество людей внутри. Скорее всего, их больше одного, но меньше пяти.

Он уже слышал, как один из них едет по Мейн-стрит на низкой передаче, осматривая переулки, отходящие от главной улицы. Машина окажется рядом с ними через двадцать секунд.

Не имело ни малейшего значения, есть ли у этих людей описание тех, кого они ищут. Уже одно то, что их трое и они без машины, решит все вопросы. Сейчас никто из жителей Рам-Лейк не разгуливает просто так по улицам.

– Держитесь поблизости, – сказал Трэвис, – но оставайтесь в переулке. И будьте готовы убежать, если ничего не получится.

Больше он ничего не стал говорить; повернулся к Мейн-стрит, до которой оставалось двести футов, и стал смотреть в просвет, где должен был появиться «Хамви». Однако Трэвис не сомневался, что успеет оказаться там первым.

Он побежал так быстро, как только мог. Пэйдж и Бетани следовали за ним. Где-то совсем рядом шумел дизельный двигатель «Хамви».

Сто футов до конца переулка. Пятьдесят. Десять.

Трэвис выскочил на улицу, не сбавляя скорости, и сразу увидел огромную машину. До нее оставалось двадцать пять футов. Лучи заходящего солнца почти не отражались от черной матовой поверхности вездехода.

Трэвис ударил о тротуар носком ботинка, упал на руки и покатился по бетону, царапая все части тела, которыми касался жесткого покрытия. Он услышал, как водитель резко ударил по тормозам, и махина в пять тысяч фунтов заскользила вперед на передней подвеске.

Трэвис вскочил на ноги, так и не остановившись, бросил взгляд в сторону машины, и на его лице появилась смесь удивления и облегчения, но он не стал задерживаться, а продолжал на дрожащих ногах двигаться к «Хамви», отчаянно размахивая руками – словно еще не до конца понял, что машина уже остановилась. Он оставался в пятнадцати футах, когда дверца распахнулась, и водитель выскочил наружу. Парень с низким голосом. Почти наверняка это он. Рост шесть футов и три дюйма, вес никак не меньше двухсот пятидесяти фунтов. На плече автомат «Хеклер унд Кох МР5», правая рука на рукояти, но палец еще не лег на спусковой крючок. Трэвис видел левую сторону оружия – такие автоматы использовались два десятилетия назад, – там имелся переключатель на три позиции, обозначенные буквами S, E и F, соответствующими немецким словам: «безопасный», «одиночный выстрел» и «огонь очередями». Сейчас переключатель стоял на предохранителе. Трэвис заглянул сквозь ветровое стекло – один впереди и двое сзади.

Он сделал еще один неуклюжий шаг. Десять футов до водителя, который сделал вдох, собираясь заговорить.

Трэвис вспомнил еще одну деталь из тех времен, когда он работал полицейским, – упражнение называлось «стаканчик против пистолета». Все очень просто. Один человек изображал полицейского, он стоял с разряженным пистолетом на бедре – оружие на предохранителе, кобура застегнута. Второй нападал; он находился в двадцати футах лицом к полицейскому, держа в руке мороженое в стаканчике, которое заменяло нож.

Нападавший с места атаковал полицейского. Какой должна быть дистанция, которая позволяла ему уцелеть?

Многие считали, что десять футов: парень успевал преодолеть только половину дистанции к тому моменту, когда полицейский выхватывал пистолет, наводил его и спускал курок. Трэвис проявил щедрость и назвал пять футов.

А когда нападавший бросился вперед, все пораженно присвистнули.

Мороженое коснулось шеи полицейского прежде, чем тот хотя бы раз успел спустить курок.

Аналогичный результат получился и во второй раз. И в третий. И в десятый. Не имело значения, кто играл роль полицейского. Будь то новичок или закаленный ветеран. Наконец после множества повторений стало очевидно следующее: во-первых, двадцать футов – совсем небольшое расстояние, и его последнюю часть можно преодолеть в прыжке. Тело наклоняется, рука мгновенно выбрасывается вперед. Во-вторых, проблема концентрации внимания. Нужно совершить не самые простые движения – расстегнуть кобуру, снять пистолет с предохранителя, поднять его, прицелиться и выстрелить. Требуется быть сосредоточенным, а это нелегко, когда на тебя, словно тяжелый грузовик, летит вооруженный человек. В такой ситуации тело невольно напрягается. Тебе хочется поднять руку, чтобы защитить лицо, а не опускать ее к бедру. Трудно каждый раз преодолевать инстинкт, даже после того, как ты прошел специальную подготовку. Даже если на тебя нападает приятель со стаканчиком мороженого.

– Не подходить, – сказал водитель.

Его палец бессознательно потянулся к предохранителю.

У Трэвиса не было ножа. Не было даже стаканчика с мороженым. Но и преодолеть ему требовалось не двадцать футов.

Он бросился вперед.

Все произошло менее чем за три секунды, и ему показалось, что прошло именно столько времени. Трэвис не ощутил, что оно замедлилось. В прошлом не раз случалось, что сцены насилия возникали в его сознании с особой четкостью. Простота целей, обстоятельств и средств проносились за несколько биений сердца. Он слышал, как Пэйдж рассказывала о своих впечатлениях почти такими же словами.

Но здесь все случилось иначе.

Движения слились в одно паническое действие; вздрагивающие тела, дергающиеся конечности, зарождающиеся крики. Трэвис пересек оставшееся расстояние по инерции, левая рука легла на дуло МР5, правая со всего размаха врезалась в кадык большого парня. Затем свободная рука метнулась к горлу, правая на рукояти автомата разжалась, и Чейз сразу перестал обращать на него внимание. Внутри машины задвигались люди, потянулись к ручкам дверей. К оружию, которое Трэвис пока не видел. Он сбросил ладонь водителя с рукояти МР5, схватил автомат, перевел селектор на стрельбу очередями и оторвал его от мощного тела. Ремень натянулся, но, к счастью для Чейза, был достаточно длинным. Трэвис направил дуло в приоткрытую дверь, оно оказалось на одном уровне с головами трех мужчин. Так лучник направляет стрелу в бойницу в стене крепости.

Сначала он прицелился в парня, сидевшего впереди, спустил курок и почувствовал отдачу. Увидел, как раскололась голова первого неприятеля, и по часовой стрелке повел дуло к заднему сиденью, всадив в каждую из голов по пять пуль. Затем снял палец со спуска, рванул автомат – его ремень был все еще на спине водителя, который уже начал приходить в себя, – и потянулся к оружию. Снова повернул дуло и выпустил последние четыре пули из обоймы ему под челюсть. Тот сразу обмяк и начал падать, своим весом вырывая автомат из рук Трэвиса.

Тишину нарушало лишь ровное гудение двигателя.

Трэвис оглядел Мейн-стрит. Другие «Хамви» еще не появились.

Он посмотрел в сторону далекого дома Рейнса, который разглядел за фасадами магазинчиков – трое наблюдателей были явно взволнованы. Они хватали друг друга за руки и показывали в сторону остановившегося вездехода. Затем один из них схватил рацию и начал что-то в нее кричать.