Майк с трудом развернул бьющуюся о снег голову и попытался оглядеться. Вокруг безумствовало серо-снежное месиво, заслонившее собою весь мир, и он не смог увидеть даже собственных ног. Его тело трепыхалось по изломанному насту на ураганном ветру, пристегнутое к страховочному тросу, и взбешенный воздушный поток стремился во что бы то ни стало оторвать человека от страховки и растереть о ледяную бесконечность, словно тесто о поверхность стола. Надо ползти по канату! Надо ползти! Иначе смерть! Правой ноги уже словно нет, руки жжет нестерпимая ледяная боль, пальцы сгибаются с трудом, и каждый вдох обжигает носоглотку жестоким холодом, как будто её раздирает множеством острых мелких крючьев. Погруженная в ледяную купель кожа перестала чувствовать одежду, и Майк понял, что начинает замерзать насмерть. Он закричал, но вместо вопля из потерявших подвижность губ раздался лишь надсадный хрип, утонувший в неистовом завывании бушующего урагана.

Собрав остатки сил, Майк ухватился за трос. В какую сторону ползти?! Кругом снежное месиво! Он понял, что не знает, где находится. Быстрее! Быстрее! Куда угодно, лишь бы выжить! Ползти по канату ещё быстрее, но ползет он или нет?! Потерявшие чувствительность пальцы не ощущали ничего, и Майк напряг шею, насколько мог, чтобы разглядеть происходящее. Старый Джеймс, когда попал в Воронку, тоже не чувствовал рук и потому смотрел на них, чтобы быть уверенным, что действительно стучит в запертую дверь бункера. Значит, и ему нужно не спускать глаз с пальцев, вяло перебирающих трос. Майк подтянулся на негнущихся руках, но понял, что они больше не слушаются его, ледяная боль в конечностях прошла вместе с ощущением наличия самих конечностей, словно теперь у него уже нет ни рук, ни ног. Обожженные холодом глаза потеряли четкость зрения, заполнившее всё вокруг снежное месиво начало расплываться, и бьющееся в паническом ужасе сознание вдруг выдало до безумия спокойную мысль: Джеймс как-то говорил, что если ты, замерзая, вдруг почувствуешь, как становится тепло и хочется спать, – значит, всё. Холод пришел за тобой.

Что-то уткнулось ему в окоченевшее тело, но понять, что это было, Майк не смог. Он почти не чувствовал себя, и такой толчок с одинаковым успехом мог означать и очередной удар об землю, и то, что его проткнуло чем-то насквозь. Мутная снежная пелена перед глазами, дергаясь и подпрыгивая, поползла куда-то в сторону, ураган сорвал с троса непослушные руки, словно пустые тряпичные рукава, но дерганье не прекращалось. Превратившееся в промерзшее бревно тело, трепыхающееся на земле под беснующимися воздушными потоками, короткими рывками ползло спиной вперед куда-то в снежную мглу. Майк понял, что его тащат вдоль страховочного троса за спинной карабин, назад, в противоположную от направления его движения сторону. Снова что-то ткнулось в спину, или это окоченевшая спина уткнулась во что-то… понять точно он уже не мог. Внезапно бескрайняя снежная круговерть вокруг сменилась дрожащим электрическим светом, и Майк увидел вверху над собой потолок бункера, по которому бегут осветительные плафоны.

– Держись, Батлер! – Лицо бригадира Уокера в залепленном снегом снаряжении закрыло собой череду плафонов. – Мы тебя вытащили! Через минуту будешь в госпитале! Не засыпай! Держись!

Бригадир исчез, и плафоны замелькали вновь. Потом мимо побежали лестничные перила, дверные проемы, и к нему потянулся целый лес рук. В тело снова уткнулось нечто, беготня плафонов по потолку продолжилась, и кто-то сорвал с него очки и лицевую маску.

– Дорогу!!! – раздался громкий крик. И сразу за ним второй: – Быстрее толкай! Ещё быстрее!!!

Мутное зрение выхватило чью-то голову, застывшую сверху как-то вверх ногами, знакомо загремели пластиковые колеса, и Майк понял, что его везут в госпиталь на передвижной медицинской платформе. Тот, кого он видит, толкает её сзади, значит, это его только что подгонял недовольный крик человека, который тянет платформу спереди… Всепоглощающая жажда жизни вспыхнула в мозгу с новой силой, и всю оставшуюся дорогу Майк, не в силах шевелить потерявшими гибкость губами, желал только одного: пусть он толкает быстрее!!! Ещё быстрее!!! Ну почему же он бежит так медленно!!!

– Так, теперь проверим чувствительность пятки! Ну как? – Врач несильно уколол Майка ланцетом и усмехнулся, глядя, как тот невольно отдергивает ногу. – Вижу, всё о’кей! Рецепторы в норме!

Майк спрятал ногу под больничное одеяло и закутался в него сильнее. Полчаса назад, когда он пришел в себя в больничной палате, его не так морозило, как сейчас. Несколько часов он чувствовал себя изможденным и разбитым, словно выжатый лимон, но по крайней мере не было холодно.

– Повезло тебе, парень! – констатировал доктор. – Уокер тебя быстро нашел и зацепил. Вовремя вытащили. Ты пробыл под Воронкой меньше минуты, но аккумуляторы термопластыря уже были разряжены. Ещё несколько секунд, и ногу пришлось бы ампутировать.

– Меньше минуты? – опешил Майк. – Мне казалось, я там час провалялся! Я самого себя не чувствовал, руки-ноги не двигаются, пальцы не сгибаются, и не понять, держишься за трос или нет…

– Это Холод, сынок, – без тени иронии ответил врач. – Он убивает человека медленно, вытягивая из него жизнь вместе с теплом. В какой-то момент заледеневшая плоть перестает подчиняться хозяину, но мозг его всё ещё жив, и свои последние секунды ты проводишь запертый в собственном теле, словно в утлом карцере для смертников.

– Как же бригадир Уокер смог меня вытащить? – Майк вспомнил всепоглощающий ледяной саван, облепивший жгучей болью быстро теряющее чувствительность тело, и невольно съёжился. Движение немедленно отозвалось болью в груди и пояснице. – Ххх! – выдохнул он, скривившись.

– Постарайся не делать резких движений, – порекомендовал доктор. – У тебя сломаны два нижних ребра и сильное растяжение мышц спины. Ерунда на самом деле. За пару недель пройдет, но двое суток полежишь у нас. К тому же здесь сейчас самое теплое место на всей базе. А Уокер – Уокер у нас лучший спасатель-тросовик во всем Бюро! У его команды огромный опыт, они вытаскивают людей из Воронок седьмой год. Поэтому всех новичков руководство ставит в одну вахту с Уокером. На всякий случай. Как видишь, не зря! Ты отдыхай пока, торопиться некуда, снаружи Воронка не утихает.

К обеду к нему в палату заявилось не меньше дюжины сослуживцев во главе с Уокером.

– Глядите-ка! Наш счастливчик уже оклемался! – провозгласил улыбающийся бригадир. – Везучий ты сукин сын, Батлер! И как только ты успел пристегнуться, тебе же до троса оставалось метров пять, когда Воронка ударила!

– Меня бросило прямо на него. – Майк болезненно потер поясницу. – Надело на трос, как простыню на бельевую веревку! Я чувствую, как бьюсь головой о снег, открываю глаза – и вижу собственные колени! Хорошо, в колледже спортом занимался, так бы это была проблема!