— С Джесси все в порядке. Ты позаботься о том, чтобы самой приехать к десяти утра.

Я провела пальцами по волосам. Джесси снова взял трубку.

— Со мной все в порядке, дорогая моя. Я не засыпаю и не управляю тяжелыми механизмами. Я в полном порядке.

— А как насчет твоих кузенов? Я говорю это вполне серьезно. Не мог бы Дэвид отвезти тебя?

— Никаких проблем. — Его голос снова ушел куда-то в сторону. — Дэвид, ты меня не подбросишь? Эван думает, что я напился. — Послышались смех и шутки. — Они хотят, чтобы я прошел по прямой линии.

Я откинулась на спинку кровати.

— Все, сдаюсь. Все оговорено. Эван, будь осторожна. Я люблю тебя.

Телефон замолчал.

Неудачники, неудачники, повсюду неудачники. Они портят ему жизнь и думают, что все сойдет им с рук. Мешают его подъему к заслуженному успеху. Хиты, аплодисменты, а теперь еще и деньги. Деньги, как он с горечью думал, пропали. Его деньги, деньги для него.

Счет в банке «Эллайд Пасифик» накрылся. И, хотя эта мысль была ему ненавистна, произошло это, вероятно, еще до Бриттани. Его звездный час, а все шло к этому, закончился.

Эту проблему надо решить. Показать им всем. Это будет нечто грандиозное. Публика просто сойдет с ума. Он пел про себя песню Слинка и наблюдал свое отражение в зеркале.

Ты колючка в моей короне.

Ты бельмо на моем глазу.

Это должен быть он.

Ты соринка в моем глазу.

Это точно. Им об этом еще неизвестно.

Ты свет после моей смерти.

Это яркий свет славы. Это его песня.

На следующее утро, в семь часов, Марк постучал в дверь.

— Ты проснулась? Тебя просят к телефону.

Я натянула джинсы, пригладила волосы и, прищурившись, посмотрела на дешевые картинки, изображавшие детей в сомбреро и с грустными глазами размером с блюдце. Открыв дверь, я зажмурилась из-за яркого солнечного света.

Марк уже был одет в застегнутую донизу рубашку и в брюки военного образца. Он подал мне мой сотовый телефон и чашку кофе.

— Мы начинаем дело, — сообщила Лили Родригес.

Я схватила Марка за руку и показала ему, подняв вверх большой палец, что все отлично.

— Пока мы занимаемся вопросами материально-технического обеспечения операции. Встретимся с вами сегодня во второй половине дня, чтобы оговорить все детали. — Было слышно, что она взволнована. — С вами можно будет связаться по этому же телефону?

— Да.

— Я позвоню. Эван, с вами все будет в порядке.

— Спасибо, Лили.

Я стояла, опершись на дверную раму. Меня всю трясло. В том числе и от нахлынувшего на меня чувства облегчения. На лице у Марка появилось то отрешенное выражение, которое обычно бывает у пилотов, желающих показать, что ничто их не беспокоит, даже если они пересекают с полными баками вражеское побережье в ста футах от палубы.

— Она собирается сделать все, что нужно, — сказала я.

Он посмотрел поверх крыши мотеля на горы, словно оценивая цвет и состояние неба.

— Нет, это нам предстоит сделать все, что нужно.

— Уточни, кто такие «мы».

— Ты, разумеется. Твой брат и я. — Марк улыбнулся, но был далеко не так спокоен. — Ты же знаешь. Ты видела, что у меня изображено на хвосте.

Конечно, я знала. Эмблемой его эскадрильи был череп с красными глазами и сверкающим кинжалом в зубах.

— Полицейские могут утверждать, что они тебе обеспечат надежную защиту, но «Бдительные» прикроют тебя с тыла.

К восьми часам обстановка начала проясняться. Мы встретились с Лавонн в кафе. Она строго взглянула на меня и сказала:

— То, на что ты согласилась, очень опасно. Даже если рядом будут полицейские.

— Я понимаю.

— И делать этого не стоит, если ты не получишь взамен что-то очень важное.

— Я добьюсь того, чтобы братьев Минг и Тоби Прайса посадили в тюрьму.

— Я имею в виду пользу от полицейских. И не вздумай даже близко подходить к судну Прайса, пока они не снимут с тебя обвинение в нападении на полицейского и не пообещают тебе неприкосновенность по обвинению в убийстве Бриттани Гейнс.

— Снятие обвинения — да. Неприкосновенность — нет.

— Да, в обоих случаях.

— Если я потребую гарантий неприкосновенности, это будет выглядеть так, будто я каким-то образом замешана в убийстве Бриттани. Мне только что удалось убедить Лили Родригес в том, что я веду с ними честную игру. О неприкосновенности и не думай.

Она помешала ложечкой кофе.

— Лили?

— Детектив Родригес.

— Не будь наивной по отношению к полицейским.

— Она порядочная.

— Согласна. Но она не твоя подруга, не в этом деле по крайней мере. Не заблуждайся в этом отношении.

Я взяла рогалик.

— Потом вы можете подружиться. Но сегодня это сугубо деловые отношения, и тебе следует проявлять осторожность.

— Слушаюсь, мэм.

— Мы встретимся с детективами здесь в три часа. Им понадобится, чтобы при тебе было подслушивающее устройство.

— Я так и предполагала.

— Им будет нужно, чтобы ты во что бы то ни стало вынудила Мингов и Тоби Прайса на такие действия, которые позволили бы предъявить им обвинение в уголовном преступлении.

— Чтобы они признались в убийстве Бриттани Гейнс?

Она кивнула.

— Не знаю, смогу ли я это сделать.

— В чем ты сомневаешься? В своей хитрости или в своей храбрости?

— И в том и в другом.

Она допила кофе и поставила чашку.

— Должна тебе кое-что сказать. До того как начались эти неприятности, я собиралась предложить тебе работу.

У меня зарделись щеки.

— Джесси говорил мне.

— Для подобного решения было две причины — твой гибкий ум и целеустремленность.

— Но не моя пунктуальность и безукоризненное правописание?

Она наклонилась вперед.

— Ты можешь это сделать. Вчера, на судне Прайса, ты копнула слишком глубоко и сумела совладать со своими нервами. Сегодня у тебя за спиной будут находиться вооруженные полицейские.

— Спасибо за доверие. — Я лукаво взглянула на нее. — Это предложение работы?

— Прекрати общаться с полицейскими без моего разрешения, а там посмотрим.

Я поняла, что могу рассчитывать на поддержку Лавонн. Я доела рогалик и решила, что смогу справиться со своими нервами. И сказала ей то, что сказать было труднее всего: