Девушка вздрогнула. Так непривычно, что Хон не скрывал их. Раньше Ива старалась их не замечать. Другие отводили взгляды. Теперь, похоже, Хон действительно перестал их замечать, так они исчезли и для остальных людей. Просто Ива еще не привыкла.

– А как же ты в армии оказался?

– С капитаном Освальдом познакомился… В Риствере.

– Ой, в Риствере! Ну надо же! Я там… – Ива осеклась. Она отлично помнила этот город свободы, полуфею Ференцу и полуминотавра (как ни странно это звучит) Марино и… Т’ьелха. Именно там они познакомились. Именно там влюбились друг в друга. Но стоило ли об этом говорить Хону?

Тот же вежливо ждал, помешивая остатки пива на дне кружки.

– …тоже была, – пробормотала она. – В смысле в Риствере.

– И как тебе?

Иве внезапно почудилась насмешка в его взгляде, и она запнулась, отвечая:

– З-замечательный город.

– «Стражи Свободы приветствуют тебя, путник! Зачем пришел ты к этим стенам?» – с затаенным смехом повторил Хон знаменитое приветствие стражей вольного города Риствере.

– «Глотнуть свободы», – с ироничным пафосом ответила Ива.

– «Иди и помни о свободе других», – засмеявшись, продолжили они в унисон.

Успокоившись, девушка тепло-тепло улыбнулась старому другу.

– И капитан Освальд предложил тебе поступить на службу в армию?

– Можно сказать и так, – ответил юноша, чуть помедлив. Знахарка заметила эту паузу, но настаивать на объяснении не стала. Почему-то она была уверена, что оно ей не понравится.

– Я никогда не думала, что у тебя окажется воинский талант. Ты уже старшина. А ведь прошел год или около того.

– Чуть меньше.

– Поразительно, – искренне восхитилась она.

– Да вот, как-то так получилось.

– Как так?

– Долго рассказывать. Да и не о чем особо. Обычная тягомотина. – Хон покачал головой. – Подвигов не совершал. В каких-то особо важных кампаниях не участвовал.

– Кампаниях! – поразилась Ива. Да, лексикон у приятеля тоже изменился, ничего не скажешь. – Неужто не участвовал? Чем вы вообще тут занимаетесь?

– Не могу рассказывать, – пожал тот плечами.

– О, тайны! Цену набиваешь?

– Да какое там, – усмехнулся Хон. – По сути мы что-то вроде стражи, только не постоянной, а туда-сюда нас мотают.

– Бандитов ловите?

– И бандитов, если крупные банды. И разбойников, и так, по мелочи.

– Расскажи! Страсть как люблю про бандитов! – Иве невольно вспомнился Златко с его обожаемыми детективными романами. Вот бы он сейчас порадовался.

И Хон рассказал. А юная знахарка слушала открыв рот. Кто бы мог подумать, что ее приятель такой отважный. Хотя… он же тогда бросился на рысь, а не от нее. Да и в деревне всегда защищал Иву. Почему-то ему не особо прекословили. Не сказать, чтобы парень пользовался большим авторитетом, но его мнение часто влияло на решения. Почему она раньше этого не понимала? Она всегда знала, что Хон очень надежный и все может по хозяйству, но раньше это не казалось ей таким важным. Сейчас, глядя на рослого, с гордой выправкой молодого человека в форме, Ива испытывала какое-то особое чувство, будто в его успехах была и ее заслуга. Но не только… Она периодически вспоминала слова тетушки и капитана Освальда о чувствах Хона к ней. Верить в них до сих пор не получалось, что ничуть не мешало получать удовольствие при мысли, что такой интересный молодой мужчина, каким стал ее друг, тайно влюблен в нее. Это словно бы делало и ее саму более значимой, особенной.

Подобные мысли снова и снова появлялись в голове девушки, заставляя улыбаться таинственно и довольно.

Вечер подходил к концу, и посиделки пришлось закончить.

– Где ты остановилась?

– В «Белой петунье».

– Хорошее место, – кивнул Хон, поднимаясь. – Идем, я тебя провожу.

Девушка последовала его примеру, отряхнула платье и чарующе улыбнулась.

– Хочу познакомить тебя с Лоренцо.

– Лоренцо? – На лице юноши вдруг мелькнуло какое-то непонятное выражение. – Кто это?

– А как думаешь? – игриво вопросила она.

– Ива!

Что-то в голосе друга ей не понравилось, но разве это повод прерывать забаву?

– Не будь букой!

– Ива. – В этот раз угрожающие нотки ей совсем не почудились.

– Угадай сам! Угадай-угадай-угадай! – Девушка засмеялась.

Хон же опустил голову и промолчал. Знахарка совсем не понимала его поведения.

– Да ладно тебе, Хонька!

Юноша поднял на нее глаза, и Иве вдруг стало неуютно от их выражения. Совсем непонятного. Но почему-то знакомого. Будто в какой-то момент она увидела прежнего Хона с его угрюмостью и нелюдимостью, не этого обходительного и уверенного в себе военного.

– Это мой конь, – выпалила травница, испугавшись невесть чего. – Он такой породистый, что почти ненавидит меня. Правда, мы немного сдружились в последнее время, но, по-моему, он просто решил пойти на уступку. Или я немного пообтесалась и уже не так раздражаю его дурными манерами.

Юноша рассмеялся, будто и не было этой недавней перемены.

– Разве так бывает? Это же просто лошадь.

– Вот не поверишь, так и есть! Сама поражаюсь!

Они стояли в конюшне постоялого двора. Лоренцо с самым недовольным видом хрустел овсом из кормушки, периодически фыркая, чтобы люди – эти мерзкие простолюдины! – не забывали, что ему не нравятся их прикосновения. Да-да, и нечего его гладить по шее! И по морде тоже! Правда, и не кусался. Но лишь из-за избытка хорошего воспитания!

– Да, гордый тип, – усмехнулся Хон, проводя рукой по гладкой шкуре коня. – Как ты с ним справляешься?

– Он отлично выезжен. А характер… характер научилась не замечать. Даже веселит порой. Иногда, правда, посещает мысль продать и купить кого-нибудь попроще, но уж больно хорош, мерзавец.

Лоренцо высокомерно фыркнул и дернул головой. Ива привычно проигнорировала его.

– Выносливый?

– Вполне. Не степняк, конечно, но мне хватает. Я же в основном в городе сейчас живу. Если куда-то с друзьями и собираемся надолго, то дневной переход он запросто осиливает. А так чтобы скакать без продыху – такого и не бывало. Я хоть уже больше года в седле, а все равно наездница не особо умелая. Лоренцо же, несмотря на свой мерзкий характер, никогда себе фортелей не позволяет. И ход у него ровный, как раз для такого новичка, как я. Правда, внимания, зараза, привлекает много.

– Да уж. Сразу видно, что благородных кровей жеребец.

Ива вздохнула. Вот уж точно.

В воздухе повисло молчание.