Скоморох поднял кувшин, вылил в рот остатки пива и сочно рыгнул.

– Дурачок ты, Омриваль! Подумаешь, уставился! Что тут странного? Пришел он поглазеть на королевский суд и казни, увидел девицу, а она прехорошенькая… стала такой, как величество мерзость из нее изгнал. Понравилась ему, решил еще раз глянуть… Я тебе уже толковал, ничего нет странного. А ты опять за свое!

Омриваль упрямо стиснул кулачки.

– Я хотел рассказать государю, и я рассказал. Нечего делать из меня глупца!

– Ну, не сердись, не сердись… Пойдем, пока величество пинками нас не проводил. Денек у него тяжелый выдался. Что ему до твоего братца?

Они двинулись к выходу, и Клим расслышал, как скоморох бормочет под нос:

– Судил, карал, лечил, да еще эти скандальные девки, нехайка с эльфийкой… Нелегкий день, что ни говори. А теперь, похоже, король-батюшка решил с драконом сцепиться. Вот дела! Поистине, если захочет Благой наказать, так лишит разума!

Усмехнувшись, Клим направился в опочивальню, велел подать мяса и вина, что было совсем не лишним после эльфийской трапезы. Стемнело, слуги зажгли светильники. Поужинав, он сбросил камзол, зевнул и выглянул в окно. Дождь прекратился, небо очистилось; над башнями замка парили дежурные нетопыри из команды капитана Мамыша. Решив, что поручений для воздушной разведки нет, Клим приблизился к зеркалу, заглянул в его темную глубину и покачал головой. Беседовать со старцем желания не было – наверняка выльет на эльфов кучу помоев. Хотя, как говорили латиняне, кто предупрежден, тот вооружен…

В дальнем углу возникла призрачная тень. Он махнул рукой и буркнул:

– Устал! Сегодня приема нет!

Сел у окна с кубком и стал смотреть на звезды. Две зеленые, яркие и лучистые, напоминали глаза Дезидерады. Может, зря не выпил мед?.. – подумалось ему.

Утром, едва Клим успел позавтракать, заявились гномы. Их провели в кабинет, и там они сопели и топтались с полчаса, пока Бака и Дога облачали короля, пристраивали на голову корону, а на грудь – перевязь с орденами. Наконец Астрофель диц Техеби стукнул жезлом, выкрикнул: «Малая королевская аудиенция!» – и Климу было позволено войти в кабинет. Кроме гномов он застал там скомороха; Црым с видом важного вельможи устроился в кресле и с иронией посматривал на соплеменников. Те, в свой черед, глядели на него, как троица злобных псов на кота-приблудыша. Црым наверняка считался позором гномьего племени.

При виде короля посланцы скинули шляпы и разом топнули правой ногой. Клим топнул в ответ, подошел к креслу, согнал наглеца Црыма и опустился на сиденье. Гномы выстроились перед ним: посередине – тот, что с бородой до колена, по бокам – два его спутника.

– Кайло Киркорыч, старшой, – представился бородач. – А энти – Глузд и Лопата.

– Как их величать по отчеству? – спросил Клим.

– Никак. Молоды для таких величаний – вон, бороды ишшо до пупов не отросли, – молвил старшой. – Потому пристало им делать, что велено, и не вякать.

– Ясно. Тогда ты вякай, Кайло Киркорыч. Чем обязан чести видеть вас?

Старшой фыркнул, извлек из-под полы кафтана увесистую шкатулку и произнес:

– Эльфы да энти гниды с Нехайки тебе небось золото тащут. А что золото? У нас им полы мостят да крыши кроют. Сыщем и подороже презент. Глянь-ка сюды!

Он откинул крышку, и Клима ослепило чистое сияние алмазов. Камни были крупные, с грецкий орех, ограненные с великим искусством; сверкали они так, что ему пришлось прищуриться. Но довольную ухмылку на роже гнома он все же разглядел.

– Как, величество? По нраву ли? Любо тебе?

– Будет любо, когда вы в подданство мое вернетесь и станете дань присылать, – сказал Клим. – Желательно серебром и золотом, поскольку из этих металлов монету чеканят. А камешки эти блескучие можешь себе оставить. Что мне с них? На ожерелья пустить да перстни… Так я побрякушек не ношу.

Кайло Киркорыч увял. Пожевал губами, переглянулся с Глуздом и Лопатой и буркнул:

– Значитца, такое твое последнее слово?

– Значитца, да. Посильный налог и соблюдение законов королевства – само собой, с учетом национальных особенностей. За это могу даровать вам патент на разработку недр и ограниченную автономию.

– Авту… уфту… чего? Не разумею, господин хороший!

– Вот олух! – не выдержал Црым. – Это значит, что ты, хрен облупленный, как был главным в своем гадючнике, так и останешься. А ежели случится какое непотребство, будешь ответ перед величеством держать. Лично и персонально! Ибо величество твой старший брательник и честной государь!

Гномы засопели. Лопата сунул палец в нос, Глузд вцепился в бороду, а Кайло Киркорыч пробасил:

– Уйми своего дармоеда, без него тошно! Я вот что скажу, хоть не слали мы дань, одначе как были к тебе прислонившись, так и остались. Сам размысли, величество: был ты в замятне с орками и за подмогой послал. Так мы кимарей, пьянь голопузую, пустили в свои ущелья. А могли и не пустить!

– Не тем боком вы ко мне прислонились, – сказал Клим. – Теперь я буду решать, кто пройдет через ваши горы, а кого секирой поприветствуют. Стражей своих в каждом ущелье поставлю.

Гномы явно обеспокоились и опять засопели. Потом Глузд вякнул:

– Грамотка, старшой. Грамотка с привилеями.

– Ахти мне! Грамотка, конешно! – спохватился Кайло Киркорыч. – Подтвердишь ли наши привилеи, господин хороший? К примеру, чтоб брать нам пацанов бесхозных в гномьи сыны?

– Каких еще бесхозных? – спросил Клим. – Сирот, что ли?

– Ну да. Подтвердишь? А мы ужо для них расстараемся!

Сзади звякнули бубенцы, и скоморох едва слышно прошептал:

– Откажи, государь. Малолеток в шахтах гноят, таскают они корзины с рудой, никто дольше трех лет не живет. Сам видел!

За окном послышались выкрики, лошадиное ржание, топот копыт и скрип тележных колес. Клим поднялся, выглянул наружу. В ворота замка один за другим въезжали нехайские рыцари, за ними тянулся обоз, и среди фургонов можно было разглядеть возок, украшенный бронзовыми накладками. Нехайцы сошли с коней, принц Лавр приблизился к возку, отворил дверцу, и из нее выпорхнула Дрейзе бен Шмер в алом плаще, отороченном соболями. Они постояли недолго, осматривая замок, его башни, стены и врата. Вид у них был такой, словно все это в скором времени станет их собственностью.

– Принесла нелегкая… – пробормотал Клим и повернулся к гномам. Они в страхе присели – лицо короля было суровым, в глазах сверкала ярость. – Ну и выжиги вы, ребята, ну и прохвосты! Никаких вам грамот на детей! А если кого похитите или с согласия взрослых возьмете, буду считать то тяжким преступлением! – Он задумался на секунду, потом промолвил: – Электрического стула у нас нет, так что будет иная казнь за злодейство: привяжем к паре вороных и протащим вокруг города. Все понятно, господа хорошие?