— И когда она уехала?

— А автобус-то в восемь утра ходит, а обратный в девять вечера, вот она и уехала.

— А пока ее не было, к нам домой кто-нибудь приходил?

— Да вроде кто-то толокся, большой такой, черный…

— Один?

— Один.

— Вы его не знаете?

— Да я его и не рассматривала, — сказала соседка.

Денис подумал.

— А скажите, — спросил он, — когда этот человек приходил, Жулик лаял?

— Да нет, — покачала головой Агафья, — так, гавкнул пару раз и примолк. Он у вас вообще-то брехучий. Но отходчивый.

Денис кивнул и пошел с огорода.

* * *

Темно-зеленый «Мерс» Дениса Черяги выехал на площадь перед «Чернореченсксоцбанком». Площадь была пуста и усыпана мелким невзрачным сором, среди которого время от времени попадалась пестрая обертка от «Сникерса» или «Баунти». Среди бычков и битых бутылок «Сникерс» смотрелся как Снегурочка среди бомжей. У людей, собиравшихся на площади, не было денег даже на «Сникерсы», и можно было быть уверенными, что пеструю заграничную обертку бросили люди или из банка, или из мэрии.

Черяга справился у охранника и узнал, что зампред банка Иннокентий Стариков сегодня на работе не появлялся. Дома Кеши опять-таки не было, и сотовый телефон его прилежно информировал о том, что абонент находится вне зоны приема сигнала. Очень может быть, что Кеша вообще уехал из Чернореченска.

Черяга завел двигатель, включил заднюю передачу и медленно тронулся с площади. Он ехал в направлении загородного пансионата «Квадратное», того самого, в котором в ночь накануне убийства веселился его брат, и в который попугай Кеша приехал уже после смерти Вадика.

Дорога быстро выскочила из города и полетела вдоль подсыхающей от ливня степи.

Черяга ехал очень медленно, внимательно вглядываясь в следы на обочине.

От большой засухи, случившейся в этом году, степь была высушена и вытоптана, желтые былинки торчали не больше чем на десять сантиметров от поверхности почвы, и даже внезапный ливень, хлынувший третьего дни, уже впитался в землю без остатка.

Километрах в пяти за городом Черяга внезапно притормозил.

Грунтовая дорога в этом месте сворачивала к старой шахте. Шахта «Ударник» была заброшена еще в тридцатых годах: пласт скоро кончился, шахта оказалась неудачной. Начальство Чернолага приспособило дырку в земле под общую могилу, и с тех пор и до нынешнего времени «Ударник» пользовался жуткой славой. Денис помнил, как вместе с мальчишками ходил к шахте ночью, чтобы побеседовать с мертвецами.

Дорога к шахте давно заросла и мало чем отличалась от окружающей степи: и вот на этой-то заросшей дороге Денис ясно различил глубоко врезавшиеся в почву следы грузовика.

Денис съехал в степь и медленно покатился на приличном расстоянии от старой дороги, время от времени выходя и изучая следы.

Грузовик был небольшой, явно «Газон», и проезжал по степи дважды и оба раза — во время дождя или сразу после. Если грузовик чего-то и вез к шахте, то было это не особенно тяжелым — следы туда и обратно впечатались в почву с примерно равной силой. При выезде на дорогу грузовик забуксовал, и под него подложили несколько досок, но потом доски кто-то забрал.

Рядом со следами грузовика, частично их перекрывая, были видны следы легковушки. Легковушка была здесь в ту же самую мокрую ночь, и, судя по тому, что она смогла проехать по степи, это была «Нивка». Обута «Нивка» была приметно, — на двух передних колесах стояла старая лысая резина с едва заметным ромбовидным рисунком протектора, на двух задних шины были новенькие, но с тем же рисунком.

На этом следы не кончались. На следующее утро или около того, когда степь еще не просохла, к шахте проехала третья машина. Это была дорогая иномарка с низкой посадкой и новенькими мишленовскими протекторами. Брюхо иномарки кое-где содрало клочки травы, и человек, сидевший в этой машине, наверное, был очень испуган или очень торопился — не всякий хозяин «Ауди» или «Мазды» будет пробираться в тумане по раскисшей степи. Можно было бы подождать пару часов — и степь бы подсохла. Или пройтись пешком.

Через полкилометра водитель иномарки все-таки сдался: машина въехала на бугорок и там и осталась, а водитель направился к шахте пешком: следы его на порыжевшей земле были видны довольно хорошо.

Устье шахты было невероятно старое, с деревянными бортами, и совершенно неглубокое: каждую порцию людей, которых туда бросали, присыпали песочком, и дно находилось метрах в пятидесяти. В детстве Денис два раза лазил в «Ударник» на веревке.

Денис нашел в машине фонарик и буксировочный трос. Трос он хорошенько зацепил за какой-то железный полурассыпавшийся штырь. Фонарик сунул в карман и начал спускаться.

Деревянная обшивка клети полностью истлела и сыпалась вниз, как зола из печки. Со дна шахты дышало сыростью и песком. Воды, как ни странно, не было — видимо, она просочилась сквозь песок и кости и ушла в нижние горизонты, да и место было не низинное.

Буксировочный трос кончился довольно быстро. Денис уперся ногой в петлю и посветил вниз фонариком. Дно шахты, в недальней темноте, было покрыто песочком, и на этом дне поблескивал влажной чешуей свежий кабель.

Оригинальные воры воровали электрический кабель у «Чернореченсксоцбанка» — сперли и кинули в заброшенную шахту. Не мудрено, что господин Головатый до сих пор их не может найти, хотя старается так, словно не общественный кабель потырили, а его личный хрен.

Вылезти наружу было непросто. Денис уронил фонарик и весь перемазался в древесной трухе. Укладывая трос в багажник, Денис заметил, что его «Мерс» тоже оставил следы. Не на высохшей степи, а на запыленной площадке перед шахтой.

Что тут делали грузовик с «Нивкой», Денису было вполне понятно.

А вот чем занималась субтильная иномарка?

Денис подумал немного и направился к старому бараку, тянувшемуся через степь метрах в пятидесяти от шахты. Дорога от барака до шахты была мощена камнями, сквозь которые пробивалась трава, и Денис никак не мог судить, проходил тут кто-нибудь во время дождя или нет.

Барак был одного возраста с шахтой и употреблялся для содержания спецконтингента: после ликвидации Чернолага барак отдали колхозу под загон для скота. Колхоз барак немного подновил, и оттого здание дожило до нынешних дней.

Крыша барака рухнула внутрь, стены сверху поросли желтой иссохшейся травой. Посереди комнаты с рухнувшими перегородками красовалась глубокая сурчиная нора, а над норой, вытянув лапки, стоял сурок. Было удивительно, что сурка еще не поймали и не съели.

Денис подмигнул байбаку, тот опомнился и дернул в нору.

Денис подошел к задней стене барака, присел и осторожно нажал рукой на первое снизу бревнышко. Бревнышко неожиданно подалось, открывая глубокую и влажную щель в фундаменте. Щель, наверное, была зэковской захоронкой, в которую добытчики черного золота прятали от шмона свои нехитрые припасы. Щель эту разведал в детстве сам Денис, и знали о ней немногие — Ваня Салкин, который сейчас жил где-то в солнечном Казахстане, да его младший брат Вадик, да зампред «Чернореченсксоцбанка» по прозвищу попугай Кеша.