но! — по слогам произнес генерал. Благодарю за помощь, всего хорошего!

Когда ребята вышли из комнаты, в комнату зашел худощавый, горбоносенький человек, с копной черных вьющихся волос и пронзительным взглядом, сел напротив Никиты и стал пристально его изучать. Генерал заговорил жестче:

— Значит так Никита, или как там Вас могут звать, юноша. Представьте удивление настоящего Никиты Каплича, когда его наградили третьим орденом! Молодец, здорово воюешь и фрицев бьешь. Только вот кто ты на самом деле? Советую рассказать все честно, маленькая ложь вызовет большие подозрения.

— А вы в мой бред поверите? Его же не получится проверить?

— Рассказывай, а мы на тебя посмотрим и решим — верить или нет.

И Никита рассказал… Генерал — лейтенант улыбался, но как только странный дядька кивал, улыбка слетала с лица военного. Некоторые вопросы были заданы по-немецки, Никита постарался на них ответить.

— Между прочим, Иван Иванович, юноша неплохо владеет немецким! Из него будет толк!

— Я это подметил, товарищ Волков.

Через 4 часа вопросов и ответов, худощавый задал очередной вопрос:

— Как понять, дети диверсанты, осень, 1943 год…? Да, не задавай глупые вопросы, иногда читаю мысли. Да — гипнотизер! — ответил он на возникший у Никиты в голове вопрос.

— Дети — диверсанты, это…

Оберлейтенант Шинык, толстый, лысый, с бегающими глазками, шел на доклад к прибывшему из Берлина высокому чину Абвера — Берндту. А что докладывать? Он требовал найти 30–40 мальчишек, а их нашлось только 11.

— Шинык, это не результат! Вы же понимаете, что не весь материал пройдет подготовку до конца! Подключите к работе завербованных русских. Пусть подберут еще кандидатов, отработают со старостами деревень, пусть проедут по детским домам… Неужели из района Орша — Смоленск нельзя найти 30 — 40 голов приличного материала? Особенно, пусть обращают внимание на обиженных прежней властью, другими детьми, их проще расположить к себе лично и нашему делу.

Мальчишек собрать за неделю! Желательно, возраста 13–15 лет, они уже что-то соображают и их легче обработать. Можно чуть старше, но, чтоб выглядели младше. Если справитесь — в Германию с ними отправитесь вы! За вашей карьерой слежу я и сам Господь Бог!

Староста деревни Мосолова гора Шатров низко поклонился Шиныку.

— Список мальчишек готов?

— Яволь, господин Шинык!

— Отлично, кандидатов отловить — в сарай, чтоб не сбежали, а послезавтра привезти в здание приюта, там сейчас готовятся помещения.

Бывший военнопленный, а теперь агент Абвера, бывший лейтенант Горохов, приехал в детский дом с группой немецких солдат и полицаев.

Перед ним построили мальчишек 12–14 лет.

«Да уж, — думал Горохов. — И кого здесь отбирать? Мелкие заморыши. Четверо, более- менее — крепкие. Правда, один из этих крепких был недавно (и частенько) бит — с фингалами свежими и уже позеленевшими. Интересно, за что? Правда и у остальных были отметины на лицах, но меньше. Дерутся, это — хорошо!»

Четверо остались стоять перед Гороховым, остальные были отпущены.

— Кто хочет закурить? — Горохов достал пачку сигарет. Проследил взгляды ребят, понял, кто без курева жить уже не может. — Тот, кто принесем мне эту пачку сигарет. В награду получит ее и еще буханку хлеба и банку тушенки!

После этого бросил пачку на землю в нескольких метрах от себя. Трое мальчишек бросились на пачку, вырывали устроили серьезное побоище. Только один, остался стоять с независимым видом, скрестив руки на груди, смотрел на драку, как на возню червяков в пыли, а потом произнес сквозь зубы:

— Was für eine Schweinerei… Scheiße! (Какое свинство… Дерьмо!)

«А малец-то не простой… Вон как на него немцы стали смотреть! Оберефрейтор подошел, спросил, поговорили… Так, эти еще мутузят друг друга, — отвлекся Горохов от мыслей о странном мальчишке. — Оберефрейтор похлопал пацана по плечу и дал плитку шоколада! Мальчишка сделал кивок — поклон, что-то сказал и спрятал шоколад в карман.»

В пыли, с расквашенными носами и наливающимися синевой фингалами, медленно поднимались с земли два неудачника.

Победитель протягивал помятую пачку сигарет Горохову.

— Молодец! Оставь себе! А вон тому слабаку, намнешь бока? — Горохов кивнул на не дравшегося мальчишку. — За 2 банки тушенки?

В борьбе жадности и разума — победил разум.

— Не-е-е… Мне хватит одной банки…

— Как тебя звать? — поинтересовался Горохов.

— Генка Сычев, пацаны «Сыч» кличут.

— «Сыч», так что, слабо пижона наказать? Он, смотрю, у вас тут постоянно огребает.

— Один на один не выйду на него, да и устал я, двоих бить, — придумал отмазу Сычев.

— Ладно… Подойди! — скомандовал Горохов стоящему в сторонке мальчишке.

— Кто такой, как звать и что ты там сказал?

— Никита Зозулин. Я сказал, что драться за пачку сигарет, это свинство и дерьмо!

— Как интересно получается… он — "Сыч", а ты "кукушка- кукушонок"… А за что можно драться?

— За то, чтоб тебя уважали и боялись…

— Уважали и боялись? Хорошо! Покажи себя, делай, что хочешь, но за ограду детдома не выходишь. Вышел — получаешь пулю. Эй, хлопцы! — обратился агент Абвера к полицаям. — Кто хочет заработать 10 марок? Нужно снять с сопляка штаны и прописать 10 ремней за дерзость! Оружием не бить, смертным боем не бить — он мне может пригодиться, если останется без полос на заднице! Засекаю 3 минуты! Начали!

«И здесь дурацкие игры», — подумал Никита. Вспомнилось, как во дворе играли с мальчишками в футбол, на «зад»… — если проиграла команда, нужно было встать лицом в ворота, наклониться и ждать, когда тебе прилетит от победителей по заднице…

По команде 4 полицая бросились ловить мальчишку. Первую минуту Никита просто отыграл в салочки — неповоротливые дядьки не могли угнаться за вертким мальчишкой. Потом дядьки поняли, что 10 марок уплывают и сменили индивидуальную тактику на командную, а еще они сняли оружие… В начале третьей один из полицаев цапнул Никиту за рубаху, она хоть и затрещала, но выдержала.

— Попался! — закричал радостно полицай. Развернул мальчишку к себе лицом и … получил коленом так, что «колокольчики стали бубенчиками».

Тут подскочил второй полицай — мальчишка упал ему в ноги, полицай не успел затормозить — споткнулся и перелетел через Никиту.

Никита быстро поднялся, но сморщился, схватившись за бок — встреча «бок мальчишки» — «сапог полицая», завершилась в пользу сапога — сбил дыхание. 30 секунд — догнали повалили на спину.

— Добегался, гаденыш! — один из полицаев прижал руки Никите к земле над его головой и поставил колено на грудь. — Сидор, снимай с него штаны и бери ремень.

Раз, два, три, четыре, пять… Подбежал Сидор с ремнем в руке, попытался сдернуть с Никиты штаны, но этому помешал ремень. Пытаясь