Он действительно любит Соню? Но если любишь, то не спишь с другими, а тем более не пытаешься их соблазнить. Тогда зачем она ему? Понятно, что в сексе у них все очень плохо. Но как у него может быть плохо? Я же помню эту самоотдачу, эти силу и страсть. Да он ходячая бомба, до него дотронешься – и взорвешься вместе с ним к чертям. Он, как опиум, туманит разум и подсаживает на свои поцелуи, на свой огонь, передающийся тебе моментально. Неужели она этого не видит? Он ведь идеальный. Для нее, конечно. Он воплощение уверенности и защиты. Он чужой.

Я вытаскиваю один наушник и прислушиваюсь к его размеренному дыханию.

– Эрик, ты спишь? – шепотом спрашиваю я, но он не отвечает, и я хмурюсь.

Это даже хорошо, я смогу смотреть на него, и он не припомнит мне этой слабости, даже придвинуться ближе, чтобы наши лица были рядом. Чувствовать его дыхание на своих губах и улыбаться, проводя рукой по его волосам. Теперь понятно, почему у Мел вьющиеся волосы, которые она ненавидит. У отца такие же… такие приятные.

– Ты возбуждаешь меня, малыш. – Эрик резко открывает глаза, а я так и замираю с его прядями между пальцев.

– Ты спал, вот и продолжай это делать, – невозмутимо заявляю я и убираю руку, но он хватает мое запястье и возвращает к своим волосам.

– Ты тоже продолжай, мне это очень нравится, Хлои, – шепчет он в сантиметре от моих губ, снова закрывая глаза, и теперь его рука ложится на мою талию, притягивая меня к его телу.

Сопротивляться бесполезно. Я пропала и могу только улыбнуться, расчесывая его волосы пальцами.

Что-то сейчас происходит, а я не могу понять этого, но мне так хорошо, спокойно и легко внутри. Плевать на все, просто на все.

– Я люблю, когда ты такая нежная, – тихо произносит он.

– А я люблю, когда ты молчишь, – так же тихо отвечаю я и провожу ногтями по его затылку.

– Правда? Мне казалось, тебе очень нравится мой голос, – улыбается он.

– А тебе нравятся пошлые слова, которые я говорю, – смеясь, отвечаю я.

– Не хочешь поцеловать меня? – как бы между прочим спрашивает он.

– Нет, Эрик. Спи, – теперь моя очередь целовать его в нос, от чего он недовольно морщит его и вздыхает.

– Я сплю, – он поглаживает мою талию, забираясь пальцами под футболку и касаясь обнаженной кожи. Я от неожиданности и приятных мурашек делаю резкий выдох, даже не заботясь, что он может понять всю правду обо мне сейчас. – Иди ко мне, малыш, – нежно говорит он, подкладывая под мою шею свою руку, и утыкается носом в мою щеку, дотрагиваясь до нее губами.

– Эрик, – предостерегаю я его.

– Хлои, закрой рот и расслабься. У нас перемирие, и мне это тоже нравится. Ты мне нравишься, малыш, – он трется об меня губами, а я задерживаю дыхание от этого признания.

– Соня, Эрик. У тебя есть Соня, а я не могу так… просто не могу. Еще Мел, – хмурюсь я.

– Мел не узнает, все будет тайно. Я найду варианты, Ноа поможет. А Соня… – он замолкает и тяжело вздыхает, переворачиваясь на спину. – Это все сложно, Хлои, слишком сложно. Ты сама все знаешь.

– Знаю, страсть быстро проходит, и с нами это будет. Боже, Эрик, о чем мы говорим?! Ничего не будет, это неправильно, – я немного приподнимаюсь на нем, и он открывает глаза.

– Малыш, поверь мне, это самое правильное, проще не противиться своим желаниям. Мы не сможем жить рядом, не дотрагиваясь друг до друга, я точно. Я хочу тебя, хочу не просто секса, а отдохнуть, забыть обо всем и отдохнуть с тобой и дочерью. Понимаешь? – я слышу в его шепоте некую тяжесть и только отрицательно мотаю головой, опираясь подбородком о его плечо. – Что мы сейчас делаем? Мы лежим рядом, без боя, без глупого противостояния, и я даже забыл, насколько жажду твоего тела, твоих поцелуев, твоих стонов. Мне вот так… просто хорошо лежать и разговаривать. Это странно, но я больше не противлюсь, а наслаждаюсь. Ты вспоминала обо мне? Я помнил каждый день, и вот ты появилась. Вначале я запаниковал, опасаясь тебя, но сейчас я… я не могу подобрать слов, чтобы описать тебе все, что происходит, – он проводит ладонью по моей щеке и слабо улыбается.

– Нет, Эрик, я тебя не вспоминала. Я оставила незнакомца в том номере отеля, – бесстыдно лгу я, и его рука замирает на моей щеке.

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но ничего не произносит. Скорее всего, он ожидал, что я расскажу ему, как искала наслаждение, как видела его во сне каждую ночь, чувствовала его губы и слышала его голос. Но это лишнее сейчас. Это помешает, не знаю кому, но я не имею права говорить ему правду.

Его глаза приобретают холодный оттенок лазурного моря, и он резко вытаскивает свою руку из-под меня, а я падаю в кресло, ударяясь подбородком. Он без слов встает и пересаживается в свое кресло.

Мне больно, кстати, идиот!

Обиделся. Да, я сильно задела его самолюбие, но ведь это, черт возьми, правильно. Я пытаюсь поступать правильно, хотя на глаза наворачиваются слезы, и я отворачиваюсь, сажусь в кресле, поднимая спинку.

В моих ушах играет музыка, но она не помогает мне избавиться от чувства вины, и я бросаю взгляд на Эрика, читающего журнал. Он злится, это можно определить по его ходящим желвакам и быстрому дыханию.

А чего он ожидал? Что теперь, зная все обстоятельства, я спокойно буду трахаться с ним? Да, я этого до идиотизма хочу, но могу ли я? А если Мел узнает? Она не простит мне этого никогда! Я потеряю ее. Я потеряю последнего человека в своей жизни. Я потеряю смысл, рухнет все. А разве оно уже не рухнуло? Ведь я всегда делала в жизни то, что хотела. Всегда! А тут противоречу сама себе и иду против своих желаний. Да почему нет-то?!

К черту все!

Я отстегиваю ремень безопасности, вырываю из ушей наушники, вешаю на плечо и резко встаю. В два шага дохожу до Эрика, даже не поднимающего голову от журнала, словно меня нет. И кстати, у него опять журнал перевернут.

Я вырываю у него чтиво и отбрасываю его. Он поднимает голову, а я дышу так поверхностно, что боюсь задохнуться.

– Что тебе? – холодно спрашивает он, закипая еще сильнее.

– Ты больной! Ты сумасшедший! Я ненавижу тебя, понял? Зачем тебе это все? Ты не можешь найти себе любовницу или что-то вроде? Почему я? Именно я? Почему ты так злишься? Ты хоть понимаешь, какие будут последствия? – я пытаюсь не кричать, и все это вырывается из моего рта громким и яростным шепотом. – Нет. Ты не думаешь ни о чем, кроме своей похоти, извращенный кобель. Ты думаешь только о себе. Ненавижу тебя, придурок, потому что хочу трахнуть. Потому что ты… да пошел ты со своими словами и нежностью, со своими заверениями о тайне. Да, миллион раз да, я вспоминала тебя и за это тоже ненавижу, и твой член слишком идеальный ненавижу, и вот эти глаза… все ненавижу. Эгоист недотраханный, – я говорю последнее слово шокированному Эрику и гордо разворачиваюсь, иду к своему креслу и зло плюхаюсь в него, складывая руки на груди.

Во мне бьется такой сильный адреналин, что я не могу контролировать его. Это невыносимо, это не похоже на меня. Я повелась на эмоции. Он заставил меня! Чертов урод! Ненавижу!