— Ты намекаешь на то, что хотеть меня неразумно? Это также имеет отношение к твоему нежеланию затопить камин?

Нед дотронулся пальцами до ее запястья, погладил руку, коснулся локтя. Он склонился к ней так близко, что его лицо было лишь в нескольких дюймах от ее лица.

— Едва ли. — Голос его звучал глухо, дыхание обжигало ее губы. — Я искренне уверен, что просто не заслуживаю тебя.

Она видела облачка пара от его дыхания в холодном воздухе спальни.

— Естественно. — Голос Кейт казался спокойным, но сердце бешено билось. — К счастью для тебя, я в любом случае решила сделать тебя своим любовником.

Он заглянул ей в глаза.

— Мне кажется, ты успела позабыть мои многочисленные пороки. Это на тебя не похоже. А ты точно уверена, что ты — моя жена?

Кейт ощутила прикосновение его обнаженной груди, когда он приблизился к ней, почувствовала его вес. Огонь его плоти обжигал в сравнении с ледяным воздухом спальни. Она замерла в предвкушении. Нед поднял руку и дотронулся до ее щеки, нежно очертил линию подбородка. Кейт показалось, что ее словно пронзила внезапная дрожь — предвестник приближающегося удовольствия.

Она ощутила вкус его поцелуя прежде, чем он коснулся ее губ, — взрывная смесь мяты и хереса. Другой рукой он обнял ее за плечо и потянул вниз, пока она не почувствовала спиной матрас. На мгновение он взглянул ей в глаза, склонился над ней, мышцы его рук напряглись, удерживая его вес. А потом он медленно опустился на нее всем телом, его широкая грудь касалась ее нежной груди, ноги его были на ее бедрах. Она ощутила его возбужденный член на своем животе. Его губы нашли ее губы, и из сознания ее моментально испарилось все, за исключением жаркого желания.

Кейт хотела его поцелуя, и губы Неда, теплые и желанные, открылись для нее. Руки его ласкали ее тело, она ощущала его нежные прикосновения сквозь тонкую ткань распахнутого пеньюара, его пальцы, скользящие, казалось, по ее коже. Между ними был лишь слой тончайшего шелка, но даже и его было слишком много.

Неудивительно, что Нед не зажег огонь. Он сам пылал, словно огненная печь, его тело обжигало.

Он оторвался от нее, чтобы перевести дух.

— Чувствуешь жар?

Кровь стучала у нее в голове, она никак не могла восстановить дыхание. Да, она вся была охвачена лихорадочным теплом. Кейт быстро кивнула.

— А нет ли у тебя головной боли? — заботливо прозвучал его голос. — Может быть, у тебя еще что-нибудь болит? Или ты начала вести себя неразумно? С женщинами, которые достаточно часто не получают удовлетворения, это случается, ты же знаешь. Я лишь думаю о твоем здоровье.

Она уставилась на него, не в силах понять сказанное. Потом Кейт вспомнила, что говорила ему, когда вошла в спальню, — ее опасения по поводу симптомов проявления мужского воздержания. Она легонько шлепнула кулачком ему по плечу.

— Ты смеешься надо мной в такой момент?

— А тебе смешно?

Да. Он чувствовал ее прерывистое дыхание.

— Тогда это работает, — заключил Нед, — ты определенно стала вести себя неразумно. Именно этого я и дожидался.

Он обхватил рукой ее грудь. Жар и холод словно вступили в схватку на поверхности ее кожи, ледяная температура в комнате и огонь его пальцев. Ее соски напряглись в предвкушении.

— С моей стороны было бы нехорошо воспользоваться таким твоим состоянием, — проговорил он тем же праведным тоном, что лишь недавно слышал от нее.

— Будет еще хуже, если ты им не воспользуешься.

Он очертил пальцем «восьмерку» на ее груди, едва коснувшись жаждущих сосков.

— Нед, — прошептала Кейт, — прекрати играть и делай это.

Он по-прежнему не сводил с нее глаз. Снова улыбнулся и приподнял одну бровь.

— Ну, раз ты настаиваешь.

А потом он склонился и сомкнул губы вокруг ее соска. На мгновение Кейт ощутила его обжигающее дыхание. Оно окружило ее, и ей показалось, что наступило затишье, которое случается между вспышкой молнии и ударом грома. О, она имела в виду не совсем это, но ей вовсе не хотелось его останавливать, и последовавший затем ее тихий возглас имел мало общего с протестом. Она вся была охвачена огнем желания, которое возбудили пламенные прикосновения его языка к ее соску. Ее накрыла сладостная волна наслаждения, ее кожа словно обрела новую чувствительность, все ее тело дрожало в предвкушении. Бедра ее раскрылись, она прижалась к нему, испытывая непреодолимое, вечное, как этот мир, желание.

Кейт полагала, что это должно было быть всего лишь практичным. Однако ее жгучее влечение, тот глубокий водоворот огненной страсти, в который она окунулась с головой, не имел ничего общего с разумной и рациональной практичностью.

И все же Нед оторвался от нее. Когда Кейт изогнула спину, он обнял ее одной рукой и, едва она вновь прижалась к нему, запечатлел жаркий, влажный поцелуй на ее груди. Он приподнял голову, чтобы поцеловать мочку ее уха, и она ощутила легкое дуновение холодного воздуха.

— Что ты со мной делаешь! Я просто теряю голову, — прорычал он, не в силах оторваться от ее шеи.

— Поспеши же потерять ее окончательно.

Нед крепче обнял ее за талию.

— Ты знаешь, что я делал, когда ты вошла?

Одна мысль об этом разжигала ее желание. Она по-прежнему не знала глагола, который соответствовал бы этому действию. Лишь только презрительное, почти неприличное слово — просто существительное: онанизм. И слово это описывало грех, не имевший ничего общего с почти священным для нее телом мужа.

— Единственное слово, которое я знаю, — правильное и напыщенное. — Не жаркое и страстное. Совсем не такое, как ее чувства.

Его губы снова требовательно приникли к ней. В его поцелуе промелькнула откровенная настойчивость, нетерпение, словно она могла исчезнуть, испариться, едва он только отвернется. Но Кейт была вполне реальным созданием из плоти и крови. Она чувствовала, как кровь пульсирует в ее жилах в унисон с его ласками. Кейт запрокинула голову, и он принялся покрывать поцелуями ее подбородок, шею, ключицы.

— Есть только неправильные, — ответил он.

— Не надо относиться ко мне как к неженке и недотроге. Не отмахивайся от меня этими вежливыми уверениями и не скрывай правду за правилами приличия.

Он так и не делал. Напротив, Нед оторвался от нее буквально на дюйм и взглянул ей в глаза. И когда понял, что Кейт говорит серьезно, то, вздохнув, ответил:

— Я, как говорят школяры, дрочил до бесчувствия.

Она ощутила возбуждение. Да. Именно это ей и нужно было знать. Она вовсе не хотела закрываться от своего желания незнанием. Она хотела уметь отписывать свои мысли, свои нужды. Своего мужа.

Словно почувствовав накатившее на нее возбуждение, он потерся о ее нос своим носом.