Он вправил кость. Ридарета вздрогнула, пискнула как мышь и слабо улыбнулась.

— Я все вдребезги поломала, — сказала она, что было правдой… но он принял ее слова за шутку.

— Перевяжем чем-нибудь, чтобы закрепить. Я знаю, что все на тебе заживает как на собаке, — иронически буркнул он, — но ты все же можешь немного себе помочь.

— Конечно. Перевяжи, — пробормотала она и заснула.

Он поддержал ее, так как она начала падать с кресла.

После памятного разговора с князем-представителем ее высокоблагородие Арма не могла прийти в себя. Ее дартанская Жемчужина получила нагоняй. «Ты мне глупостей наговорила, — холодно сообщила наместница. — Он вовсе не такой». Ленея искренне удивилась. «Нет? А какой?» Когда ответа не последовало, она повторила вопрос. «Другой. Он другой. Убирайся! Из-за тебя я выглядела идиоткой!» — приказала наместница, солгав без каких-либо на то причин.

С тех пор прошло несколько дней. Арма еще дважды встречалась с Аскенезом. Рыжеволосая Ленея уже знала, что нельзя плохо говорить о князе. Проблема заключалась в том, что с наместницей трудно было разговаривать вообще о чем-либо. А несколько тем наверняка бы нашлось.

Сперва всплыла история с убийством, и притом не каким попало. Убит был соглядатай трибунала, правда, совершенно желторотый, но все же подобная смерть не являлась рядовым событием. Почти рутинное, основанное на неясных подозрениях и предчувствиях наблюдение за двумя людьми сразу же предстало в совершенно ином свете. Однако потрясенный и перепуганный Сеймен, доложивший наместнице о смерти друга, помогавшего ему с недавних пор, натолкнулся на странное безразличие с ее стороны. Она расспросила о подробностях. Парень совсем упал духом. Она пыталась убедить себя в том, что для него случившееся означает то же самое, что для кого-то другого — потеря жены или невесты, но на этот раз ей не хватало терпения; впрочем, ей его ни на что не хватало. «Довольно, — прервала она его. — Можешь мне объяснить, что твой друг делал на той темной улице, вместо того чтобы наблюдать за домом, слежка за которым ему была поручена? Не можешь — что ж, прекрасно. Прикажи выделить тебе нескольких человек и продолжай наблюдать за теми двумя дальше. Мне трудно поверить, что именно они играли в ночных убийц. Интересно, зачем? Можно зарезать раскрытого шпиона, чтобы потом исчезнуть. Но зарезать и продолжать сидеть в доме, который находится под наблюдением? Если узнаешь что-то новое — приходи. Пока все, до свидания». Она не знала, что ее холод и безразличие посеяли в страдающей душе парня неподдельную ненависть. Все свои силы и старания он отдал тому, кто служивших ему людей ни во что не ставил. Работавший на Имперский трибунал шпион, зарезанный в переулке какими-то негодяями, ничего не значил — наверняка потому, что все равно никуда не годился. Самая могущественная организация империи не собиралась даже начать расследование. Как если бы в переулке нашли труп паршивой дворняги, и не более того — вот что значило известие о смерти принесшего неделю назад присягу соглядатая.

Сеймену выдали в кассе недельное жалование друга и несколько серебряных монет на похороны. Безразличный ко всему урядник напомнил о необходимости отчитаться — и Сеймен ушел с каменным лицом, поклявшись, что ни перед кем «оттуда» не произнесет больше ни слова.

В тот же день он сопровождал подвыпившего возницу, который, то и дело сплевывая себе под ноги, тащил скрипучую повозку на близлежащее кладбище. Могильщик зарыл яму.

Сеймен наконец остался один и мог поговорить с единственным человеком на свете, которого любил и смерть которого не тронула никого, кроме него. Для обоих на свете не существовало других людей. Ее высокоблагородие Арма, не слишком интересовавшаяся обстоятельствами смерти парня, который на нее работал, наверняка бы навострила уши, услышав обещание, данное на кладбище молодым Сейменом…

Но она ничего не слышала.

Мало того — она ни о чем не хотела слышать. Ее не волновали даже дела куда более серьезные, чем убийство молодого соглядатая.

Прекрасная Жемчужина Ленея в течение нескольких последующих дней пыталась понять, что произошло. Ей было совершенно ясно, что наместница изменилась после разговора с князем, вбила себе что-то в голову и продолжает вбивать дальше, после каждой очередной встречи все больше утверждаясь в своем мнении. Что такого сказал ей этот смешной глупец? Что произошло во дворце? Миновало еще два дня, прежде чем Ленея узнала правду. Просто невероятную правду…

Было позднее утро, когда она, как обычно, появилась в спальне своей госпожи. Арма спала крепко, и тронуть ее за плечо редко когда бывало достаточно. Нужно было ее как следует встряхнуть — что Ленея и сделала.

— Ваше высокоблагородие, — сказала она. — Ваше высокоблагородие, пожалуйста!

Золотые волосы закрывали половину подушки. Арма на мгновение открыла глаза, зевнула, потянулась и перевернулась на бок. Какое-то время она лежала молча.

— Сейчас встану, — наконец пробормотала она. — Поможешь мне одеться, потом вместе поедим, а после я побегу в канцелярию и буду перекладывать документы с левой стороны стола на правую. Потом с правой на левую. Знаешь что? От этого перекладывания их не убудет.

Она снова зевнула.

— И это — жизнь.

Глубокая мудрость, содержавшаяся в данном замечании, заслуживала внимания. Ленея раздвинула занавески, впуская в спальню свет пасмурного дня. Шел мелкий дождь. В Лонде обычно погода была не столь мерзкой, как в Тяжелых горах, но солнечные дни и тут выпадали редко.

— Ты прочитала те письма, которые принесли вчера и на которые у меня уже не было сил? — спросила наместница судьи.

— Да, ваше высокоблагородие. Мы должны обеспечить… то есть трибунал должен обеспечить безопасность порта. Послезавтра придут корабли из Армекта. Ее высочество княгиня-супруга. Со всем двором.

— Обеспечить безопасность порта?

— Так там написано.

— То есть что сделать?..

— Не знаю, ваше высокоблагородие. Письмо прислал комендант Громбелардского легиона.

— Чтобы обеспечить безопасность порта?

— Угу.

— А… солдаты? Может, они могли бы… не знаю… взять порт под охрану. Или еще что-нибудь.

Ленея показала принесенное платье, словно спрашивая: «Подойдет?»

— Да. Погоди… Что с тем портом?

— Не знаю, ваше высокоблагородие.

Арма оперлась на локоть.

— Сейчас я тебе врежу, — пригрозила она. — Ваше высокоблагородие, ваше высокоблагородие… Что нужно делать?

Ленея молчала — столь же вежливо, как и выжидающе.

— Ну? — поторопила наместница.

— Что я должна сказать? — спросила Жемчужина.

— Что-нибудь, кроме «ваше высокоблагородие». Я тебя спрашиваю.

— О чем?

В голосе невольницы звучала едва скрываемая злость. Арма удивленно посмотрела на нее. Ленея была для нее не столько служанкой, сколько доверенной подругой.