– Что еще?

– В Константинополь прибыла баронесса Беатриса Эфрусси де Ротшильд.

– Я знаю. Уже много кто прибыл, а завтра будет еще больше.

– Это так, ваше величество. Но смею предположить, государь, что, учитывая близость интересов венского дома Эфрусси и дома Ротшильд, возможно на завтрашнем обеде либо после него баронесса может передать какие-то предложения из Вены или Берлина.

Киваю.

– Посмотрим. Что еще на дипломатических фронтах?

– Завтра во второй половине дня в Константинополь прибывает султан Мехмед V. Его служба протокола просит ваше величество о согласии на встречу с султаном до формального подписания Акта о капитуляции.

– Торговаться будет?

– Вероятно. Но я бы обратил внимание вашего величества на сообщения из Коньи. Вчера войска бригадного генерала Мустафы Кемаля перешли Атласский перевал, без боя вошли в Караман, где его встречали как героя. Сегодня пришло сообщение из Коньи, куда генерал Кемаль въехал под всеобщее ликования собравшейся толпы. Сформированный Кемалем Комитет национального спасения обратился к России с предложением о перемирии и о начале переговоров.

– Что хотят?

– Хотят объявить войну Центральным державам, государь.

Ромея. Константинополь. Дворец Единства. Квартира их величеств. 5 (18) сентября 1917 года

Маша демонстративно рухнула в кресло и застонала.

– Боже, мои ноги, моя голова! Как болит спина!

– Кликнуть Натали, пусть тебе сделают массаж?

– Нет. Не знаю. Потом. Не хочу никого видеть. Как я от них всех устала…

Да, вымоталась она знатно. И в Москве не было покоя, и дорога эта ужасная, и сегодня весь день словно на параде. Мучаем себя, как при царском режиме.

Именно в такие моменты собственная квартира становится для нас тем самым убежищем, где можно сбросить с себя тяжелую корону и мантию и побыть просто людьми. Побузить, поныть. Или подурачиться. Нет тут посторонних, а значит, и играть свои августейшие роли не перед кем.

– Да уж, тяжелая у нас с тобой работа, – вспомнив мультик, добавляю с улыбкой, – но мы, цари, народ работящий! Такая уж наша царская доля!

Маша подняла голову и несколько мгновений смотрела на меня недоуменно, а затем прыснула. Уж не знаю, может, я и вправду смешно это сказал, а может, это была просто нервная разрядка, но уставшая девушка искренне и весело засмеялась.

Я тоже улыбался, глядя на нее, на то, как уходит из нее усталость и апатия, как вновь наполняется энергией ее душа и тело. Что ж, пятиминутка смехотерапии иной раз творит чудеса.

Наклоняюсь и целую ее улыбающиеся губы.

Через пару минут перевожу дыхание и мягко предлагаю:

– Может, все же кликнуть Натали? Массаж тебе будет очень полезен. Особенно перед завтрашним днем. Помнишь? Приедут твои родители и все семейство. Приедут многие цари и короли, приедут делегации и прочие Эфрусси. Подготовка к церемонии капитуляции осман и к нашей коронации. Приемы, обеды, балы. Понадобится много сил. Давай массаж, а?

– Ну, давай.

– Позвать Натали?

Маша отрицательно качает головой.

– Не хочу никаких массажистов. Сделай все сам. Это будет наилучший массаж.

Улыбаюсь.

– Да, массаж для любимой. Лучшее, что может быть.

– Врунишка. Я знаю кое-что и получше…

Ромея. Константинополь. Дворец Единства. Квартира их величеств. 6 (19) сентября 1917 года

В рассветном полумраке обворожительная нимфа явилась мне.

– Чем занят мой любимый император?

Она бесшумно вплыла в мой кабинет и, присев на подлокотник моего кресла, обняла. Мягким движением переношу ее себе на колени и целую.

– А у тебя есть много императоров, что я у тебя самый любимый?

– А я не говорила, что «самый», не льсти себе.

– Можно я все же буду себе немножечко льстить?

Она прижимает щеку к моей шее и жарко шепчет:

– Можно…

…Минут через пять мы все же смогли говорить.

– Ты чего поднялась в такую рань, радость моя?

Маша всплеснула руками.

– Представляешь? Просыпаюсь, а муж сбежал. Пришлось отправляться на поиски. Такая детективная история!

Я состроил заинтригованную физиономию и спросил срывающимся шепотом:

– Нашла???

Маша быстро оглянулась по сторонам и, «убедившись», что никого нет, быстро прильнула к моим губам.

После неизбежной паузы мягко глажу уже округлившийся животик и спрашиваю:

– Тебе сегодня получше?

– Вот только не сглазь!

– Молчу-молчу.

Жена задумчиво прислушалась к своим ощущениям и кивнула:

– Я не знаю, возможно, это как-то связано со сменой климата, но в Константинополе мне действительно легче, чем в Москве.

– Привычный средиземноморский климат?

Маша пожала плечами.

– Ну, в Царьграде не настолько тот средиземноморский климат, к которому я привыкла.

– Можем потом поехать в Новый Илион или Порт-Михаил. Там все ж таки Средиземное море. На «Колхиде» дойдем быстро, на то она и императорская яхта.

Императрица милостиво кивнула:

– Я подумаю.

Улыбаюсь.

– А тебе не холодно вот так?

– Я думала, что ты меня как-то согреешь…

Дотягиваюсь до дивана, вытаскиваю из-под наваленных на него чертежей плед и укрываю ее наготу.

– Какой же ты недогадливый у меня…

…Через некоторое время я, возвратившись в реальный мир, собираю разбросанные по полу бумаги и чертежи.

– Так что ты спрашивала?

Маша сладко потянулась на диване, укрытая все тем же пледом, и расслабленно произнесла:

– Я спрашивала, чем это таким важным ты занят, что сбежал от молодой жены. Я было подумала, что ты весь в подготовке к коронации и к завтрашней капитуляции осман. Или хотя бы к сегодняшнему званому обеду. А смотрю, ты в каких-то бумажках зарылся.

– Ну, в подготовке разберутся и без меня. А я, не поверишь, читал проект тайного советника Белелюбского относительно строительства моста через Босфор в районе Константинополя.

Маша удивленно подняла голову от подушки.

– Моста?!

– Ну да, моста. По проекту сего господина построен Императорский мост через Волгу в районе Симбирска. А теперь он хочет построить мост в Константинополе. Так хочет, что занимался проектом с осени прошлого года, будучи уверенным, по его словам, что в этот раз Россия обязательно возьмет Проливы.