трепетно — действительно, на удивление, с её то характером, она даже старалась выглядеть в их глазах милой и доброй одиннадцатилетней девочкой. Ну и кроме, пожалуй, той самой компании, которая почти собралась в гостиной её на удивление уютного дома, но им лицезрение выдуманных персонажей не полагалось.

Эти пока ещё дети уже были достаточно стрессоустойчивы для того, чтобы стихийное бедствие по имени Лили казалось им лёгким бризом, и достаточно экстравагантными для того, чтобы получать удовольствие от времяпрепровождения с общепризнанной бестией. Рыжеволосая бестия как раз взобралась на принесённый табурет и голосом, полным презрения, провозгласила:

— Ну что, готовы подавиться своими насмешками, узколобые ретрограды?

Никто из подростков не был уязвлён ни тоном возвышавшейся над ними девочки, ни подобранным специально для них оскорблением. Напротив, их реакция оказалась довольно… слабой. Впрочем, если бы они обращали внимание на нечто столь несущественное, то с чего бы им здесь оказаться?

Сидевший в центре холёный голубоглазый блондин, по которому с первого взгляда можно было определить его популярность среди сверстников, примирительно обратился к рыжей бестии:

— Ещё раз повторяю, Лили, никто над тобой не насмехался. Я ведь просто сказал, что вся эта муть про Вэ Соли и другой мир, похожа на… Не очень правдоподобна, в общем. Чего ты так завелась?

Расслабленно лежавшая на мягких подушках веснушчатая девушка прекратила наматывать на пальцы свои каштановые кудри и беззаботно промурлыкала:

— Разве малютка Лили завелась не потому, что ты назвал её чокнутой, а её историю враньём, Ксавье? Лично я не знаю, что правда, а что нет. Я даже не знаю, что значит «ретроград». Так-то!

Предусмотрительно прихвативший с собой чипсы смуглый крепко сложенный паренёк, в шутку называвший себя потомком ацтеков (и эти его заявления, к слову, сомнениям не подвергались), из уважения к гордому признанию девушки на другой стороне дивана передал ей ещё не тронутую пачку с угощением, игнорируя неудобство, доставленное в процессе извечно гордому собой Ксавье. Та с удовольствием приняла подарок.

— Вообще не поэтому, Софи! — Сразу прояснила Лили. — Если Ксавье настолько чокнутый, что считает чокнутой самую разумную особь вида человеческого, то это его проблемы, а не мои. Но даже не надейтесь, что я позволю вам называть Вэ Соли бредом.

Маленькая хрупкая девочка, стоявшая на табуретке, никак не могла вызвать ассоциации с теми умилительными детьми, которые рассказывают стихотворения. Она начала излучать почти осязаемую угрозу, и все здесь присутствующие хоть и считали себя компанией друзей, но чётко осознавали — эта угроза вполне реальна. А ещё все здесь присутствующие знали также и меры предосторожности, обязательные для применения во избежание стихийного бедствия.

Впрочем, защитные меры не понадобились. Материализовавшаяся было убийственная аура развеялась посторонним фактором — резкий звук дверного звонка вернул Лили в состояние надменного подобия сомнительной доброжелательности. Смуглокожий паренёк отложил свои чипсы, встал с дивана и на всякий случай уточнил:

— Это, наверное, Синдзо. Схожу, открою. Не против?

— Ага. Спасибо, Эндрю. — Всё ещё недовольная, ответила Лили, после чего потянулась к одной из полок, обронив сквозь зубы нечто не очень разборчивое и не очень тактичное.

К тому моменту, как Лили, преисполненная чувством собственного достоинства, спорхнула на мягкий, даже пушистый ковёр, со стороны входной двери раздались голоса.

Голос, принадлежавший Эндрю, со свойственными ему ленивыми нотками, протянул:

— Лили сегодня не в духе.

Громкий энергичный ответ пронёсся по дому настолько же незамедлительно, насколько и беззаботно:

— Значит, она сразу засияет, как только увидит меня!

Голос Эндрю стал ещё протяжнее и ещё ленивее:

— Я серьёзно. Лили не в духе.

Энергичный голос Синдзо несколько поубавил в своей беззаботности, равно как и в громкости, однако его всё ещё легко было расслышать:

— Да нет, ничего плохого не случится…, наверное.

— Как знаешь, я предупредил. — Даже не глядя можно было понять, что Эндрю пожал плечами.

После столь непродолжительного диалога в гостиную помимо «потомка ацтеков» Эндрю вошли двое. И если один из новоприбывших, обладающий характерной японской внешностью Синдзо, любивший при упоминании Эндрю его индейского происхождения в шутку пытаться выменять свою фамильную реликвию — старинную самурайскую катану — то «на алтарь жертвоприношений», то «на трубку мира с топором войны в комплекте», был знаком со всеми присутствующими, и его появление было ожидаемо, то другой являл собой неизвестную переменную.

— Разрешите представить, единственный и неповторимый, на прошлой неделе официально вступивший в должность моего младшего братика, и барабанная дро-обь… Алоиз! — Провозгласил Синдзо, как заправский церемониймейстер.

— Здрасьте… — Неловко просипел полный мальчик, смущённый чрезмерно ярким представлением. Заметив осуждающие взгляды, отправленные с дивана, он смутился ещё сильнее, и нервно запустил руку в свои рыжие волосы.

Впрочем, осуждающие взгляды Ксавье и Софи были адресованы вовсе не Алоизу. Увидев такую реакцию друзей, легкомысленный Синдзо начал подозревать, что привёл своего новоявленного брата прямиком к минному полю.

Прежде, чем Синдзо успел придумать выход из сложившейся ситуации, Лили продемонстрировала своё неудовольствие присутствием незваного гостя:

— Если того, что ваши родители поженились на прошлой неделе, достаточно, чтобы устраивать подобные вторжения на мою территорию, то, может быть, стоит попробовать избавить вас двоих от несуществующих кровных уз?

Синдзо нервно сглотнул. Он осознавал, что такая угроза вполне реальна, если её произнесла эта бестия. Он не понаслышке знал о коварных методах и странных жутковатых навыках стихийного бедствия в облике одиннадцатилетней девочки.

Но Синдзо не очень сильно волновался по поводу надвигающейся беды, потому что:

— Брось, Лили, мы же друзья. Ты же не станешь портить жизнь матери своего друга, правда?

— Вторжение на мою территорию. — Повторила Лили. — Вторжение постороннего. Как это сочетается со словом «друзья»?

От такого заявления Синдзо несколько растерялся. Впрочем, одно уже то, что Лили предупредила его, и даже объяснила причину своего негодования, говорило о её дружеском расположении и готовности пойти на уступки, ведь на тех самых посторонних кара обрушивалась без предупреждения и без какого-либо права на апелляцию.

Увидев замешательство владельца раритетной катаны, впустивший его «чистокровный ацтек» понимающе похлопал того по спине и чуть менее лениво, чем обычно, произнёс:

— Я же предупреждал. Лили сегодня не в духе. — После чего он занял прежнее место на диване с верой в силу дружеских уз.

Как и Эндрю, ни Ксавье, ни Софи не верили в то, что Лили воплотит в жизнь свою угрозу. Разумеется, они, как и Синдзо, ни капли не сомневались в возможностях маленькой коварной бестии, однако в то же время они небезосновательно верили в лояльность Лили по отношению к приглашённым. А вот насчёт неприглашённого никто никаких иллюзий не питал.

Собственно, поэтому Синдзо и считал нужным опасаться