— Здравия желаю, товарищ майор. Валентин Петрович, выручайте.

— Что у тебя случилось, Анюта? Давай выкладывай.

— Товарищ Жуков полагает, что именно я помогла Федору Саввичу раздобыть радистов для дивизии. И теперь я должна обеспечить радистами весь наш Западный округ. А всего нужно несколько сотен человек, которые хотя бы немного разбираются в радио. Я тут подумала о радиолюбителях, но где взять о них информацию?

— Некоторой информацией я владею. Радиолюбительство стало очень популярно в нашей стране примерно с середины тридцатых годов. Люди сами собирали приемники и передатчики и связывались друг с другом, а также с такими же любителями из других стран. Ясно, что мимо нашего наркомата это пройти не могло. Все такие радиолюбители в обязательном порядке регистрировались в Осоавиахиме. А те, естественно, передавали все данные нам, потому что только НКВД имело право решать, кому из радиолюбителей можно разрешать работать не только на прием, но и на передачу. У меня таких списков нет, потому что я работал в западной части Белоруссии, а вот у товарища Цанавы они точно есть. Дальнейшее понятно?

— Так точно, понятно. Большое спасибо, выручили вы меня.

— А кого же мне еще выручать, если не собственных сотрудников? Давай беги к Лавру второму[20]и хлопай глазками, чтобы он тебе помог.

— Есть, бегу.

Надо же, оказалось, что это вполне решаемая задача. Правда, для ее решения потребовался опыт и знания майора Григорьева. Хорошо, иду к Цанаве.

Цанавы на месте не оказалось — его вызвали в ЦК Белоруссии, но дежурный сказал, что скоро он должен вернуться. Я, на всякий случай, отзвонилась в штаб и уселась ждать. Цанава появился только через сорок минут. Проходя в свой кабинет, он заметил меня и кивнул, приглашая зайти. Чувствую, скоро про меня начнут ходить легенды, что я могу ногой открыть дверь в любой кабинет. Впрочем, поскольку я хотя и неофициально, являюсь порученцем самого Берии, то это утверждение будет недалеко от истины.

— Здравия желаю, товарищ комиссар госбезопасности второго ранга.

— Здравствуйте, Анна Петровна. С какой просьбой на этот раз?

То, что я пожаловала с очередной просьбой, было совершенно очевидно, поэтому я не стала тянуть волынку.

— В нашем Западном особом военном округе большая проблема, товарищ Цанава. И, кроме вас, никто эту проблему нам решить не поможет. Дело в том, что войска округа получили много радиостанций, но не получили к ним радистов. Поэтому самый надежный вид связи мы не можем использовать.

— Так у меня тоже нет лишних радистов — каждый специалист на вес золота.

— Лишних радистов, товарищ Цанава, у вас действительно нет, зато есть информация о большом количестве людей, из которых можно очень быстро этих радистов подготовить. Я вот тут подумала о радиолюбителях, а товарищ майор Григорьев подсказал, что в НКВД Белоруссии есть полный список радиолюбителей республики — вот вам почти готовые радисты. Прошу поделиться с армией.

— Да, это хорошая мысль. Подождите немного.

Был вызван порученец, который минут через пять принес толстую папку с бумагами. Цанава развязал тесемки и достал оттуда пачку исписанной бумаги.

— Вот тут полный список радиолюбителей Белоруссии. Давайте посмотрим, сколько их у нас всего? Ага, последний номер 4547. Из них половина, возможно, не подойдет по возрасту или по состоянию здоровья, часть я хочу оставить себе, значит, Жукову могу отдать около тысячи человек. Как, хватит ему столько?

— Думаю, что хватит, а кроме того, куда товарищ Жуков денется? Больше-то все равно неоткуда взять.

— Совершенно верно. Таким образом, этот вопрос мы с вами решили. А теперь у меня к вам совсем другой вопрос. Что вы такого написали, товарищ Северова, что нас с вами завтра вызывают в Москву? И, насколько мне известно, вашего начальника тоже.

Опа. Бумага, которую я посылала через майора Григорьева, уже дала результаты. Интересно, а Жуков уже в курсе?

— Кстати, а товарищ Жуков уже в курсе?

— Про товарища Жукова я не знаю, но предполагаю, что еще нет. И про содержание бумаги я ему говорить не стала, так как не знала, как он ее воспримет.

— Так что вы там написали?

— Я написала, товарищ Цанава, что поскольку первый удар немцев мы сдержать не сумеем, то придется отступать. То есть временно отдать часть Белоруссии. Может быть, даже большую часть. Значит, нужно заранее думать о партизанской войне. А партизанская война наиболее эффективна, если армия и партизаны действуют согласованно. Партизанское движение в Белоруссии организовать может только один человек — это вы. Значит, вам нужно заранее к этому готовиться, пока еще есть хоть чуточка времени. А согласовывать действия нужно будет с товарищем Жуковым. При этом дать команду на все это может только один человек — товарищ Сталин. Товарищу Жукову говорить я не хотела, потому что он, как генерал, может не захотеть даже думать об отступлении — самолюбие не позволит. Вот в результате и родилась эта бумага.

— Но почему вы направили ее сразу товарищу Берии, а не мне?

— Потому что письмо наверх — это одно, а письмо вам — это другое. Я посчитала, что вы, извините, сейчас с товарищем Жуковым находитесь на одном уровне, поэтому письмо вам могло быть неправильно истолковано товарищем Жуковым и вызвать между вами ненужные осложнения.

Цанава походил по кабинету, посопел немного, потом остановился прямо напротив меня и сказал:

— В данном случае вы, наверное, поступили правильно. Но на будущее прошу такого больше не делать. Не забывайте, что по иерархии я ваш начальник.

— Я это всегда помню, товарищ Цанава, и всегда помню, что я вам тогда обещала. Если у меня возникнут какие-то вопросы по линии НКВД, то тогда все пойдет только через вас.

— Хорошо. Товарищу Жукову передайте, что сегодня же мои сотрудники проработают список и завтра утром он получит фамилии и адреса. А собирать людей уже будет сам. Для этого у него есть военкоматы. Мои сотрудники только помогут, если возникнут проблемы. И еще, пусть позаботится об обучении. Я уверен, что большинство призванных будут незнакомы с моделями военных раций.

А ведь он совершенно прав. Вернусь в штаб и сразу озадачу того начальника связи. Его фамилия, если не забыла, тоже Григорьев. Я попрощалась с Цанавой и помчалась в штаб. С одной стороны, я успешно справилась с тяжелым заданием. Но с другой стороны, что говорить про вызов в Москву. Остается надеяться, что Жуков не сообразит, откуда ноги растут. А если сообразит, то все выложу как есть. Что он мне, в конце концов, может сделать? Отправит назад в мой наркомат? Так сама этого хочу. В трибунал — это несерьезно. Наорет? На это плевать. Ладно, живы будем — не помрем.